Сибирские огни, № 9 - 1983

сквозь сомкнутые веки. А мексиканцы преспокойно сидели рядом, же« вали свои сэндвичи с яичницей и глазели на них. Вдруг послышался шум, и тогда он и Хоуви повернулись на бок, чтобы посмотреть, в чем дело. Весь отряд медленно трусил по шпалам. Десятник остался на месте и глядел им вслед. Они спросили, куда это все вдруг побежали. И десятник сказал, что ребята решили искупаться. Не раздумывая, оба помчались за остальными. Им казалось — вода должна быть где-то совсем рядом. Но пришлось пробежать добрых две мили, прежде чем они очутились на берегу мутного ороси­ тельного канала шириной футов десять, плотно заросшего с обеих сторон кустами перекати-поле. Мексиканцы начали сбрасывать с себя одежду. Он и Хоуви недоумевали — как это они проберутся к всйе через колючки? Видимо, где-то неподалеку проложена тропка сквозь заросли, иначе к воде не пройдешь. Но пока они раздевались, те уже плескались в канаве, гогоча и смеясь. Никаких тропок в колючем кустарнике не было. Им стало стыдно без толку стоять нагишом, да еще такими белокожими в сравнении с другими. Поэтому они вприпрыжку ринулись через кустарник и тоже плюхнулись в воду. Вода была теплая, как апрельский дождик, и с ка­ ким-то щелочным запахом, но это никому не мешало. Он вспомнил плавательный бассейн в Шейл-Сити, принадлежащий местному отде­ лению Христианской ассоциации молодых людей. Он подумал, что эти ребята, наверное, и в бассейне-то никогда не бывали. Ведут себя так, точно попали в самую шикарную купальню на свете. Он стоял на топком дне канавы, по щиколотку в иле. Мексиканцы выбрались на берег и стали одеваться. Купание окончилось. Пока Джо и Хоуви добрались до своей одежды, их ноги сплошь покрылись колючками. Мексиканцев колючки ничуть не беспокоили, они их даже не вытаскивали. Он и Хоуви, кое-как смахнув колючки с у ног, быстро натянули брюки. Пока они протрусили две мили, обеден­ ный перерыв окончился, и пора было опять приниматься за работу. Снова потянулись нескончаемые часы, и к вечеру он и Хоуви на­ чали спотыкаться, а потом и вовсе падать. При каждом их падении ни десятник, ни мексиканцы ничего не говорили. Мексиканцы лишь нена­ долго отрывались от работы и, глядя на них с ребяческим любопыт­ ством, ждали, когда они встанут. Они с трудом поднимались на ноги и снова принимались тащить рельсы. Болел каждый мускул, но бросить работу было нельзя. Кожа на ладонях полопалась, и всякий раз, хва­ тая горячие клещи, они испытывали такую боль в ободранных руках, что она отдавалась даже во рту. Однако боль, кровоподтеки и страшная усталость,— все это было еще далеко не самым худшим. Каким-то чудом он еще держался на ногах, но внутри все было напряжено и ревело от боли. Легкие ссохлись до того, что при каждом вдохе прямо-таки свистели. Сердце набухло — оно не привыкло качать с такой силой. Он даже малость запаниковал, ибо знал, что не выдержит, и в то же время знал, что должен выдержать. Пусть хоть смерть, подумал он, только бы это кончилось. Земля под ногами стала то подниматься, то опускаться, все вокруг окрасилось в необычный цвет, а мексиканец, стоявший рядом с ним, был теперь за много миль от него и плавал там в красноватом тумане. Не осталось ничего, кроме боли. Так и тянулись эти послеобеденные часы; то и дело он спотыкался и падал на колени, глотая пыльный раскаленный воздух; он чувство­ вал, как набухает и напрягается желудок. Он пытался думать о Диане, вспомнить, как она выглядит, пытался найти ее здесь, в' пустыне, чтобы хоть за что-то уцепиться. Но ее лицо ускользало. Он даже не мог себе ее представить. И вдруг решил — эх, Диана, не стоишь ты того! Не можешь ты того стоить. Никто на свете, кроме, разве, матери, не стоит таких стра­ даний. И все-таки, надрываясь и исходя болью, он старался приду­ мать для Дианы оправданье. Может, она и не хотела обмануть его?