Сибирские огни, № 9 - 1983

«Джо, дорогой, любимый, крепче обними меня. Скинь свой мешок, обними меня обеими руками и держи меня крепко-крепко.'Обхвати меня обеими руками. Обеими...» Я держу тебя обеими руками, Карин. До свидания. Обеими ру­ ками, Карин, обеими... Руки, руки, руки... Я то и дело теряю соз­ нание и не сразу прихожу в себя. Ты в моих объятьях, Карин. Я держу тебя обеими руками. Обеими руками... Обеими... Нет у меня больше рук, Карин... Пропали мои руки... Обе руки пропали, Карин, понимаешь, обе... Пропали... Карин, Карин, Карин. Они отрезали мои руки, обе мои руки... О, господи, о дева Мария, Карин, обе руки отрезали. О господи, дева Мария, Карин, Карин, Карин! Мои руки... ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ БЫЛО ЖАРКО, ТАК ЖАРКО, ЧТО КАЗАЛОСЬ, ОН ГОРИТ изнутри и снаружи. От жары он не мог дышать и только ловил ртом воздух. Далеко на фоне неба смутно прорисовывались очер­ тания гор, а прямо через пустыню, приплясывая и подпрыгивая в удушливом мареве, бежала железнодорожная колея. Кажется, он и Хоуви работали тогда на укладке путей. Черт, опять в голове все пу­ тается... Все это он уже видел прежде. Но неужели он и Хоуви и вправ­ ду работали на строительстве железной дороги, да еще в такую жари­ щу? Ну, конечно, работали. Все правильно. Значит, он в здравом уме и твердой памяти... Он и Хоуви работали, йод палящим солнцем, прокладывали ма­ гистраль прямо через пустыню Юинта. А пекло было такое, что хоть концы отдавай. И он думал —если бы хоть чуточку передохнуть, тог­ да, пожалуй, станет попрохладнее. Но в том-то и беда: когда работаешь с отрядом, передышек не положено. И никакого тебе смеха, никаких шуточек. Никто и полсловечка не обронит. Знай себе вкалывают. ■Со стороны всегда кажется, будто путеукладчики работают мед­ ленно. И так оно и. есть — поневоле приходится медленно работать, потому что останавливаться нельзя и надо рассчитывать силы. Рабо­ таешь без роздыха, потому что боишься. Не десятника, нет — тот ни к Кому не придирается. Просто боишься потерять работу, боишься, как бы другие не сделали больше. Поэтому он и Хоуви работали медленно и упорно, стараясь не отставать от мексиканцев. В висках стучало, он слышал, как сердце бьется прямо о ребра, даже в икрах ощущал сильное биение пульса. И все-таки не решался остановиться ни на минуту. Дыхание делалось все короче, и казалось, легкие не могут вместить весь воздух, необходимый, чтоб не сдохнуть тут же на месте. Было сто двадцать пять градусов по Фаренгейту в тени, но никакой тени не было, и он словно задыхался под белым жарким одеялом и думал только об одном: остановиться —передох­ нуть, остановиться —.передохнуть... Объявили перерыв на обед. Это §ыл первый день их работы в отряде, и они |думали, что всем им привезут обед на дрезине. Но никакого обеДа не привезли. Когда десятник увидел, что ему с напарником нечего есть, он что-то сказал двум мексиканцам. Те подошли с котелками, в которых оказались сэндвичи с яичницей, густо посыпанные красным перцем, и предложи^ ли им закусить. И он, и Хоуви пробурчали что-то вроде «спасибо, не надо» и, обессиленные, повалились на спину. Вскоре пришлось лечь на живот —солнце шпарило так, что, похоже, выжгло бы им глаза даже