Сибирские огни, № 9 - 1983

Он опять погрузился в воду, и бился, и барахтался, и наконец вынырнул с подрагивающим жйвотом и болью в горле. И все время, пока он был под водой, и старался выплыть, и работал единственной оставшейся у него рукой, он вел с самимсобой разговор о том, как могло миновать его это несчастье и как все-таки не миновало. Значит, мне отрезали р>ку... Как же я теперь стану работать? Об этом они не подумали. Они вообще н:и б чем не думают и делают все по-своему. Еще один раненный в руку —так отрежем ему руку, верно, ребята? Конечно,' отрежем, чего там! Лечить ее —дело хлопот­ ное, да и денег надо на это уйму. Ведь идет война, а война —•сплошная чертовщина, так какого же еще черта и вообще — ну его к чертям! Подойдите-ка, друзья, поглядите. Здорово сработано, а? Лежит себе в постели и ничего не может сказать, и слава богу, что не может, это для него большое счастье, а вот мы, между прочим, устали до чертиков, и уж раз война такая пакость, так давайте отрежем ему руку — про-' пади она пропадом! — и дело с концом. Моя рука! Моя рука! Они отрезали мою руку. Это была моя рука. Уж это точно, у меня была рука, я родился с ней, я был нормальным человеком, таким же, как вы, и я имел левую руку, как всякий другой. Но эти-то недоноски каковы? Взяли и отрезали руку... Как же так? Вдобавок я оглох. Напишите мне. Напишите на бумажке — читать-то я могу. Но я ничего не слышу. Так что напишите все на бу­ мажке и дайте ее мне в правую руку, потому что левой у меня нет. Моя левая рука... Интересно, что они с ней сделали. Если у чело­ века отрезают руку, то куда ее девают? Ведь не бросишь ее просто так —пусть, мол, валяется. Или, может, ее отправляют в клинику, а там ее режут на части, смотрят, как она устроена? Или завертывают в газету и выбрасывают на свалку? Или хоронят? В конце концов, ру­ к а—это часть человека,' очень важцая его часть, и обращаться с ней нужно уважительно. Уж если отрезали, значит, надо ее похоронить й прочитать над ней хотя бы короткую молитву. Вы обязаны это сделать, ибо рука —это человеческая плоть. Она умерла молодой и заслужи­ вает, чтобы ее достойно проводили в последний путь. А где мое кольцо? На моей руке было кольцо. Куда вы его дели? Это подарок Карин, и я желаю получить его обратно. Могу носить его на другой руке. Обязательно верните его мне, оно для меня кое-что значит, даже очень много. Если же вы просто украли его, берегитесь —я упеку вас, сукиных сынов, в тюрьму, как только избавлюсь от этих бинтов. Гряз­ ные сволочи, ворюги проклятые —взяли да стащили кольцо с моей отрубленной мертвой руки! Вы ограбили мертвеца — вот что вы сде­ лали! Так где же мое кольцо, где кольцо Карин, где оно? Да ответь­ те же, а то я вот-вот снова уйду под воду. «Мне его подарила мама. Это настоящий лунный камень. Теперь носи его ты». «Не налезет». «На мизинец, дурачок, попробуй на мизинец». «А ведь правда». «Я же говорила...» «Ты моя ирландочка». «Джо, милый, что-то мне вдруг стало страшно. Поцелуй меня еще раз». «Не стоило выключать свет. Как бы твой старик не рассердился». «Да целуй же! Ничего он не рассердится. Мой Майк все понимает». «Маленькая моя ирландочка, маленькая, милая ирландочка». «Не уезжай, Джо, прошу.тебя'— не уезжай!» «Но ведь меня призвали—уж теперь никуда не денешься». «Ощ4 убьют тебя». «Может, и убьют. А вообще-то не думаю».