Сибирские огни, № 9 - 1983

бы» (Иркутск, 1972), «Из пламени и света» (там же, 1976), «Восхождение» (там же, 1978), посвященная литературному процес­ су Сибири первой трети XX столетия. Об этой трилогии писали много, отмечая и широту взгляда, и глубину анализа, и. уникальный размах работы, посильный, ка­ залось бы, только коллективу ученых и пи­ сателей, а не одному человеку; достаточно сказать, что В. Трушкин стер много «белых пятен» на карте литературной Сибири, что в поле его зрения оказалось творчество со­ тен прозаиков, поэтов, критиков, внесших свой'вклад в культурную жизнь огромного края — от Урала до Тихого океана. Огромную, разрозненную, никем не уч­ тенную массу книг, журналов, альманахов, газет, о которых зачастую знали только в местах их издания, писатель и ученый В. Трушкин нашел и изучил, невиданно рас­ ширив наше представление о литературном процессе в Сибири на протяжении многих десятилетий. Книга «Литературный Иркутск» примы­ кает к этой трилогии, в чем-то ее дополняя, в чем-то детализируя. При поверхностном взгляде может показаться, что новая книга В. Трушкина будет интересна только ирку­ тянам.. Но это сорСем не так. Всем своим строем, всем содержанием книга «Литера­ турный- Иркутск» отвечает на множество вопросов, которые не оставят равнодушны­ ми самых разнообразных читателей, заду­ мывающихся о судьбе родного слова. И главный среди этих вопросов — как фор­ мировалась советская литература, как воз­ никали, ее великие традиции, какие процес­ сы шли в ней, насколько они сказались в творчестве писателей-сибиряков. Возможность увидеть:сходные явления в произведениях, создававшихся в разных концах страны, позволяет, естественно, су­ дить, какие особенности определялись не местом их создания, а удивительным време­ нем;, отметившим своей печатью творения, разделенные расстоянием в многие тысячи верст. Заслуга В. Трушкина —в умении вгляды­ ваться в суть событий, в убедительности анализа огромного числа фактов, когда каждый из них перестает, быть только фак­ том «местного значения» и становится свое­ образным, а иногда и неповторимым дока- , зательством всеобщности, ряда положений, определяющих развитие советской литера­ туры. Исследователи литературы первых после­ революционных лет не раз. отмечали, как. наивно многие бесспорно талантливые поэ­ ты Сибири пьггались использовать старые поэтические приемы и образы, чтобы выра­ зить новое содержание. Этот же недостаток подмечает В. Трушкин в ранних стихах И. Уткина, Д. Алтаузена, В. Друзина. Но критик идет дальше: он не просто констати­ рует просчет, но и объясняет его, причем, убедительно и... неожиданно. В. Трушкин приводит отрывок из автобиографических заметок Эдуарда Багрицкого: «Стихи я пи­ сал сугубо сложные, события мало волнова­ ли меня, я старался пройти мимо них»... Говоря о поэтах-иркутянах, исследователь подчеркивает,, что аналогичное пережили и они. Частный факт, благодаря столь умест­ но.приведенному объяснению Э. Багрицко­ го, -помог-проследить характерный процесс. Выходит, дело не в особенностях Сибири и литературы, рождавшейся на ее земле, а в закономерности, проявившейся у столь раз­ ных поэтов. Это ценное наблюдение В. Трушкин за­ вершает выводом, относящимся к юноше-, ским строкам И. Уткина: «Личный жизнен­ ный опыт поэта еще не стал предметом и содержанием его лирики...» Как настоящий ученый, В. Трушкин ни­ где не пытается «выпрямить» путь того или иного автора, «упростить» тот или иной сложный поворот литературного процесса. Более того, он, говоря, к примеру, о первых послереволюционных годах, подчеркивает: «Литературная жизнь Сибири начала 20-х годов была не только‘разнообразной и бо­ гатой, но и противоречивой. В целом это был многогранный, крайне сложный процесс, в котором нередко сталкивались противо­ борствующие, подчас полярные тенденции. Новая литература росла и крепла в борьбе с отживающими, обветшалыми эстетическими концепциями и литературными направле­ ниями». И, в конечном итоге, это наблюде­ ние подкрепляется еще одним выводом, опи­ рающимся на множество фактов: «...подлин­ ное искусство не может существовать, не питаясь соками жизни, не живя треволне­ ниями своей эпохи». Так повествование — живое и взволно, ванное — о литературной жизни Иркутска в 20—30-е годы становится вместе с тем ув­ лекательным повествованием о творчестве народа, совершившего первую в мире со­ циалистическую революцию. На примере лишь одного города Сибири ставится ог­ ромная проблема: революция и искусство. И не только ставится, но и во многом реша­ ется —с помощью убедительного анализа, доказательной аргументации, опирающейся на многие впервые опубликованные факты, открытые автором. Но нет ли преувеличения в том, что мно­ гие стороны литературного процесса страны могут быть прослежены на примере событий одного города — Иркутска? Смело скажу — нет. Нельзя забывать, что в начале 20-х годов Иркутск стал «средото­ чием литературной и культурной жизни всей Восточной Сибири,— отмечает В. Труш­ кин.— Из Иркутска в советскую литературу пришли Иосиф Уткин и Джек Алтаузен, Ва­ лерий Друзин и Михаил Скуратов, Влади­ мир Зазубрин и Исаак Гольдберг, Василий Непомнящих и Лев Черноморцев. Несколь­ ко позднее Иркутск дал П. Петрова и Пав­ ла Нилина, Константина Седых и Георгия Маркова^ да и многих других интересных писателей». Как тут не вспомнить, что спу­ стя еще годы Иркутск подарил читателю книги Валентина Распутина и пьесы Алек­ сандра Вампилова, что именно здесь появи­ лась плеяда прозаиков, обогативших своим Творчеством советскую литературу. Этот очень весомый перечень снимает всякие со­ мнения относительно возможности сделать выводы о литературном процессе страны, опираясь на факты литературной жизни Иркутска. Если в первой части книги анализируется литературная жизнь Иркутска, да и всей Восточной Сибири, то вторую часть состав- ляют литературные портреты наиболее зна­ чительных писателей, чья жизнь и творчест­ во. были связаны .с Иркутском. В их числе