Сибирские огни, № 9 - 1983

следов нет. Видимо, великолепное изделие Горьковского автомобильно­ го, завода прямо е места стартовало в космос. Или же испарилось по ме­ тоду сухой возгонки. Ахнув, Томик метнулась в дом и — прямо к ши­ фоньеру, Распахнула, глянула... нет, рыдать она не стала, не тот харак­ тер. Она разразилась таким потоком самых черных слов по адресу ' Рататуевской экспериментальной фабрики, что, верьте не верьте, по­ тускнела и покрылась густой сетью трещин зеркальная полировка им­ портного шифоньера. А посреди комнаты катался по ковру Вася, бил в пол кулаками и визжал по-поросячьи: — То-омка, жить не хочу!.. Разбуженный поцелуем Клавусика красавец хирург уставился на нее ничего не понимающими глазами. Потом, изумленно подскочил. — Эт-то что за образина? — искренне удивился он (увы, Клавусик была не слишком красавица),—Ты кто?.. Где я нахожусь? — Милый...— потянулась к нему Клавусик, еще не успевшая вник­ нуть в смысл происходящего. — Пошла ты! —огрызнулся милый — в ее лучших традициях, и его будто взрывом вынесло из постели.— Видно, здорово я перебрал вче­ ра...— бормотал он, поспешно одеваясь.— Странное дело... Ничего, ни­ чего не помню.., С Ритулей неприятность случилась уже в полдень. Точнее, в две­ надцать тридцать. Именно на это время прославленный киноартист (он же режиссер) назначил ей встречу в своем номере люкс, где накануне вечером они мило провели пару часов. Режиссер (он же артист), придя в совершеннейший восторг от ее природных данных, твердо, чуть ли не клятвенно обещал ей главную роль в своей новой двухсерийной ленте. Итак, Ритуля летела на второе свидание со знаменитостью, и если был сейчас на земле действительно счастливый человек, то им являлась, несомненно, она. Что ж, дело понятное,.. Наконец, вот она, гостиница... Фойе... Этаж... Еще этаж... Чинный, тихий полутемный коридор. Двери справа, двери слева, и вот она, та самая —в заветный люкс. Постуча­ лась. В ответ донеслось невнятное «Войдите». Вошла. Знаменитость была не одна. При нем наличествовали симпатичный молодой человек в велюровом пиджаке и две особы, настолько ослепительные, что они просто не могли быть не кем иным, как только киноактрисами. — Вы ко мне, девушка? — вопросила знаменитость, красиво вски­ дывая левую бровь. «Стесняется посторонних»,— подумалось Ритуле, и в нее вошло предчувствие чего-то ужасного, — Артур... Арсенович...— Ритуля облизнула пересохшие губы.— Вы вчера велели мне быть у вас... в половине первого... Вот я и пришла... — Да? —Артур Арсенович пожал плечами.—■Что-то не припом­ ню... А на какой предмет, позвольте узнать? — Так вы ж обещали мне... главную роль в этом вашем... двухсе­ рийном!..—выпалила Ритуля, почти не сознавая, что говорит. В номере на миг наступила потрясенная тишина, а затем... затем начался такой хохот, что был, наверно, слышен на всех пяти этажах гостиницы и даже в галдящем зале ресторана. Припав в изнеможении друг к другу, музыкально повизгивали ослепительные кинодивы. Хохо­ тал, закинув голову, молодец в велюровом пиджаке. Вытирая платоч­ ком глаза, с достоинством смеялся сам артист-режиссер... — Милочка, над вами кто-то подшутил,— сквозь смех выговорил он наконец. Ритуля не помнила, как оказалась на улице. Наверно, провалилась со стыда сквозь межэтажные перекрытия. Больше всего на свете ей хо­ телось сейчас броситься под трамвай... Легче других (хотя тоже как сказать) отделался Эдик, непутевое дитя Анны Фоминишны. Поздний и единственный ребенок, он был для своей матери почти святыней. Лучший кусок — Эдюле, последнюю ко­ пейку — ему же. Человек, просто неласково глянувший в era сторону, становился для Фоминишны врагом до гробовой доски. Минувшим ле