Сибирские огни, № 9 - 1983

И человечьим языком он подметает свой аил; И с милосердьем незнаком, он непомерных полон сил!» На сетования сестры — небесноликой Очыры Ни слова не произнесла, нема сидит Очы-Бала, Светла, как солнце в небесах, сравнима с вешнею звездой, С улыбкой тихой на устах сидит, как камень золотой... Сидела, думая, она, спокойно девушка легла, Светла, как летняя луна, семь дней спала Очы Бала, И семь ночей была она в просторный сон погружена, И отдыхал девичий ум от тяжких,^точно тучи, дум... Вот новолунья третья ночь взошла над миром и прошла. Алтая золотая дочь аила полог подняла. Со златокаменных вершин стекает с грохотом, черна Лихая речка Кодютын ', ласкает девушку она. Становится Очы-Бала свежей, милее, чем была. «Спала я много,— говорит,— кой-что увидела во сне. Какой дорогой,— говорит,— куда теперь поехать мне!» Неодолимая река сестру зовет издалека, Непокоримый перевал сестрицу младшую позвал. И нет в душе ее вины, и не боится никого, И, точно не было войны, играет в сердце озорство. Скакун ее во весь опор слетает к ней с таежных гор. Очы-Дьерена начала опять седлать Очы-Бала. Со страхом тайным на сестру, с тревогой смотрит Очыра, Слова — подобны серебру — сказала младшая сестра: «В становье бия Кан-Тадьи сама теперь направлю путь, В глазницы злые Кан-Тадьи сама хочу я заглянуть. Коль у него душа светла, пусть скажет все, как человек. Коль полон он вражды и зла, прервет каан свой долгий век. Сосед со мною воевал, что ж мне стесняться,— говорит,— Сынка с ордою посылал, что ж мне пугаться,— говорит,— Страны враждебной нам края сама хочу разведать я!» В два тажуура2 для вина деревьев листья превратив, Их разукрасила она, и каждый крепок и красив. И шестьдесят цветков собрав, готовит араку она, И пятьдесят сорвавши трав, хмельного выгнала вина. И превращенных из камней, из града — встали перед ней Крутая золота гора, курган монет из серебра. Сосуд из белого свинца наполнен черной аракой, Гудит от зрелого винца сосуд узорный золотой. Уздой узорною звеня, взнуздала девушка коня, Затем, на войлочный потник зеленый, точно летний луг. Седло кладет она, и вмиг затягивает сто подпруг. Нагрудник статного коня, нарядный, крепкий куушкан *,— Светлее солнечного дня, скакун такой сестрице дан! Великая Очы Бала в путь собираться начала: Кафтан из темных соболей, как туча пышная, на ней, Застежки золотые в ряд, взглянувшим — очи ослепят, В кольчугу звонкую свою, что не расплавится в бою, В доспех испытанный стальной, что отразит удар любой, Свой стан сестрица облекла. Накинула Очы-Бала На шелк волос — цветной платок, нарядней утренних небес. Прозрачней марева платок, прекрасней, чем осенний лес. Ступни свои Очы-Бала в чулки собольи облекла, Две рукавицы у нее из горностаевых мехов, Обетки 4 крепкие ее сияют бронзой каблуков. Отважная Очы-Бала оружье мощное взяла — Остроконечное ее отменно черное копье. Семидесятигранный меч, шестидесятислойный лук — Не отягчают стройных плеч, не утомляют нежных рук. Коня готова повернуть, наказывает Очырс, Начать готова новый путь, так говорит ока сестре: «Не отпускай наш белый скот, пусть умножаются стада. 1 Кодютын —сказочная река. * Куушкан — часть сбруи, подхвостник. 2 Тажуур, тажур, ташаур — сосуд для жидко* 5 Обетки — алтайская кожаная обувь.