Сибирские огни, № 8 - 1983

Сейчас дошло: он ей ничего не принес, паршивец. Все жуют. Придет­ ся сделаться ей подружкой и подкармливать. Раньше бы я сказала: зачем так рожать? А теперь думаю, что дети выше смысла. Бумага кончилась. Целую. Лена». «Опять длинное выйдет письмо, много всякого. Получила твою те­ леграмму. Спасибо на добром слове, вернее, на тридцати. Девчонка приходила еще три раза. Здесь говорят: дети идут. Полюбила ее. Мне велели ограничить кормление, а она просила, плакала, и я чуть не заревела. После ночного кормления вдруг стало странно, что моего ребенка унесли, что-то восстало во мне. Нет, сначала сделалось очень хорошо и тепло, я ее представляла, и ощущала, и захотела быть с ней. Я поняла, что люблю ее, и заплакала. Не умею писать... И еще. Помнишь, зимой я все думала о смерти, о смысле сущест­ вования. Казалось странным, зачем все, если все —кончено, зачем де­ ти — ведь они умрут. Так вот: дети бессмертны. Сознание бессильно, при­ рода ограничила здесь человеческий разум,— чтобы человек чувствовал себя безграничным. Я все о девчонке, о себе... Но ты же понимаешь? Мне кажется, что прошло не десять дней, а десять лет, и я... очень хорошо к тебе отношусь. Пришел Светин муж сегодня, помнишь, Света-лидер? У нее грудь болит, подошла к окну, слышу, говорит ему: «Не плачь, чего ты? Все нормально». Он ушел — она как всегда, всей палате: — Вот всем хорош, но такой... С ним не поругаешься. Скажешь что- нибудь, а он смотрит, и кажется, готов расплакаться. Ты, конечно, думаешь, что ей сильно не повезло, а мне что-то нра­ вится в этом. — Он давно за мной бегал,—это опять Светка,— со школы, а мне его рожица не нравилась. А теперь — никакого другого не надо. Вообще мне казалось, здесь — а как же еще? где еще! — вечный праздник. Конечно, для врачей это просто работа, но... Санитарка кри­ чит, что нагрязнили, врач кричит —сок в тумбочках нельзя держать: ходим, выпрашиваем белье, лекарства. Вернее, я хожу. Остальные, как овечки: нет — и не надо. Не кварцевали нам палату — ладно. Может, больше моего в больницах лежали? Осталось три дня. Три письма получишь. Пока. Мы. Р. Б. Девчонка открыла глаза — они такие неожиданные, как пода­ рочки. Р. Р. Б. Как фиалки». «Захожу в палату — на окне зависло, головой в форточку,— нечто рыжее. Шипит Измоденовой: — Главное дело, грудь береги. — Поэтому,— говорю,— молодой человек, закройте форточку. Измоденова коричневая, даже белки Желтые. Желтки. Улыбка всег­ да — напряженная. Принес булку хлеба. Измоденова ему: — С ума сошла, булку целую! То есть это рыжее — женского пола. Я уточнила потом, Измоденова удивилась: — Разве на парня походит Чебурашка? Они работают вместе. Сначала враждовали—один полюбился. Он выбрал Измоденову. Чебурашка костерила ее повсеместно; по зачатии ребенка парень решил никому не присуждать пальму первенства и исчез. А Чебурашка перешла в комнату к Измоденовой. К Люде-уточке муж не показывается. Сильно его подкосило. Мы