Сибирские огни, № 8 - 1983

из темноты зала. Гром грянул, Галька ходила опухшая и заплаканная, деревня шумела: скандал! школьница! Киномеханик смотался из де­ ревни в неизвестном направлении, но Галька его все равно не выдала. Ее отправили в город к родне, мать со страху месяца два не выпускала меня из дому, а потом все забыли, и я быстренько забыла и продолжа­ ла жить свою аккуратную безопасную жизнь. • И надо же было судьбе или кому еще там выпихнуть на меня эту Гальку теперь — с ее глумливой надписью на холодильнике, с их вопи­ ющей связью с моим отцом — эту горемычную Гальку,— и я действи­ тельно не могла сознаться Мишке—потому что даже я, новичок, чув­ ствовала, всегда подспудно чувствовала, что я виновата в Галькиной гибели, и мне бы лучше никогда в жизни ее больше не встречать. Но Мишка все равно понял. Он вот что понял: что я новичок. Г Л А В А 11 Следующий день у меня был пустой, без занятий, и это хуже всего. Я придумала себе какие-то дела, завела стирку, перебрала все вещи в шкафу. И с надеждой смотрела на телефон: вот сейчас он зазвонит — и что-нибудь начнет происходить. Гибла я без Мишки.. На каждый звонок бросалась, как голодный воробей на крошку хлеба. «Нет, это квартира!» — отвечала я и бросала трубку, не дослу­ шав «извините». Но хотя бы Славиков-то должен был позвонить, объясниться за вчерашний наш телефонный разговор! Собралась отнести в химчистку осеннее пальто и передумала: я уйду — а вдруг в это время кто-нибудь позвонит. Вот до чего дошло. Потом позвонила Анатолиева жена Маша, с родственной заботой спросила, не надо ли мяса. Она иногда совершала такие поступки. А я не отказывалась: гордость гордостью, но на базаре вдвое дороже и хуже, и там очередь, — короче, я считала, щепетильность мне не по карману. От Мишки легко было скрыть: он не замечал, что ест, и не интересовался, откуда берется. Поступок скрыть можно — да, но возможность этого поступка остается на лице несмываемым следом. То ли в выражении лица, то ли в голосе, в жестах — но улика есть, особенно такому проницателю, как Мишка,— ему факт не важен, ему достаточно склонности. — Ну когда приедешь забрать мясо? — повторила Маша. — ...Не надо. Мне не надо мяса, Маша! — Хозяин барин,— с холодком ответила она. Я спросила, очень осторожно, бывает ли у них отец. Маша ответила, что был как-то раз, в воскресенье, посидел час и ушел. Вот, значит, как. Значит, тогда за ключом ко мне он приходил уже от той. — А что, он разве еще здесь? — равнодушно поинтересовалась Маша. — Да вот исчез..; _ Ну так я и говорила—перебесятся и помирятся. Уехал д ом о й - скучно объяснила она. Впрочем, и в самом деле, чего волноваться? Отец не маленький. Пусть живет, как хочет. Потом звонил Ольгин милый. Я даже обрадовалась: сейчас стукну по батарее, прибежит Ольга, и ее высказывания развлекут меня. У нее на любой случай жизни найдется два-три среднепотребительских афоризма. Что называется, житейская мудрость все-таки она-утеша­ ет, созданная в очередях и на кухне. У нее есть одно дорогое свойство, всегда выходит так, что мы правы, а виноваты они. Ольга разговаривала с милым.