Сибирские огни, № 8 - 1983

ли — смотреть на это трезвыми глазами было бесчеловечно: дамы, потея, кокетничали, грузные кавалеры раздували роковой огонь за стеклами очков — и у тех, и у других выходило плохо. Я милосердно отвернулась, склонясь над тарелкой, хотя есть было уже некуда. Я не танцевала. Впрочем, никто и не рвался меня пригла­ шать. Вот Шуру — наперебой. Она, как японская гейша, каждого умела осчастливить: поднимет свое восхищенное лицо и неотрывно слушает, с пбниманием кивая головой. И только когда танец кончается и она са­ дится к столу рядом со мной, видно, как она устала трудиться на увели­ чение общего счастья, как ей отдохнуть хочется,— но тут опять подходит какой-нибудь дяденька — и Шура, обратив к нему переполненные гла­ за, отдает себя на растопку, а дяденька около нее греется и оттаивает. — Одна обезьяна горела, а другая руки грела,— неодобрительно усмехнулась я. — Все хорошо, все прекрасно. Лишь бы всем было хорошо! — твердит Шура. — Говорят, у кого есть собака — тот неизбежно хороший человек. Сэлинджер о себе написал: живу там-то и там-то, и у меня есть собака. И больше ничего не счел нужным добавить. — Заведи собаку,— посоветовала Шура. — Ты же отдаешь мне Билла! Уезжаешь на Шпицберген и отдаешь мне Билла. — Да? — вспомнила Шура и опять озадачилась. — Да. Уезжаешь куда-то там... в Анадырь, что ли, и отдаешь мне Билла,— кивала я головой, рассматривая свою тарелку. Подбежал Славиков — видимо, в устройстве карьеры появилась пауза — и схватил меня станцевать,— быстренько, пока его пузанок занят кем-то другим. С деловой торопливостью он вложил в танец все, что можно: при­ жал к себе, вздохнул, печально заглянул в глаза, простонал: «Ох Ли­ ля!..», и все время зорко оглядывался, чтобы не проворонить момент, ког­ да пузанок останется один. Кончилось тем, что посреди танца сделал стойку на свою добычу и бросил меня — конечно, отвел сперва на ме­ сто, посадил и, всячески извиняясь, метнулся ловить своего подшефного. Принесли горячее. Все потянулись к столам и еще раз организован­ но выпили за дорогого шефа, изобильно лоснясь улыбками. И сам шеф лоснился. . . — Шура,, он тебе давал на вступительные экзамены списки «лиц, необходимо подлежащих зачислению»? — Давал............. — И ты брала? — А ты не брала? Молча ели. На горячее был лангет. — ...Наверное, без этого не обойтись, я понимаю. Но Мишка мне сказал.., - - — Знаешь, Мишка, конечно, умный человек! Но пусть бы сам шел и работал — а мы бы посмотрели на практике все его теории. — О чем вы, а? — рассеянно встрял Славиков. — Ешь, Лева, ешь, у нас так, бабская болтовня! — отогнала его Шура. — ...Он как раз и считает, что лучше уволиться и идти уборщицей: мол, одним честным человеком будет больше — а это немало. Впрочем, говорит, как хочешь, но если ты им поставишь, списочным, я с тобой жить не буду, мне резону нет. Только, говорит, смотри, я не хочу быть одураченным. — А тебя за язык тянули. Обязательно надо было ему рассказать! — Ну, а после экзамена он и не спросил ничего. Так и умолчали. Понимаешь? Мы новички... Но ставила, в общем, по справедливости — так, разве что, вопросов слишком уж рискованных не задавала — и все. Да и не пятерки, а четверки... в основном.