Сибирские огни, № 8 - 1983

Но зато я уже могу смотреть на нее, не отвечая, смотреть взгля­ дом отторжения — хоть этому-то Мишка успел научить меня перед тем, как взять чемодан и уйти из этого дома прочь. ГЛАВА 8 У Анатолия нет телефона. Но, боюсь, если б даже и был, я не вспомнила бы позвонить, узнать об отце. Он не вернулся в воскресенье, и я этого не заметила. Я забыла о нем — так, будто вообще его приезд мне приснился, а теперь я проснулась. Я чувствовала только, что дом мой пуст: в нем нет Мишки. И все. И в понедельник ушла на занятия, даже не подумав оставить для отца ключ в почтовом ящике. И в перерыве вахтерша звонит на кафедру: мол, к Лилии Борисовне тут мужчина какой-то пришел. Она его даже не пустила. И, дожидаясь перерыва, он грелся в там­ буре, в гонимом вентиляторами потоке горячего воздуха. А я как услышала «мужчина», так и полетела. Думала: Мишка! Даже и дуновения мысли не появилось, что это отец. ГТришел, думала, поговорить, решил объясниться. Сейчас уйду, сбегу со своей пары и все. Плевать! — так решила я на бегу. А там стоял отец. За ключом пришел. Помятый весь, с похмелья, дикий — недаром вахтерша не допустила. Мне пришлось возвращаться на кафедру за ключом. Уходя, я без­ различно спросила через плечо, как там Анатолий. И отец дослал мне в спину ненужное: «Да ничего...» Неужели это он у Анатолия вчера так надрался?—рассеянно по­ думала я. Да не может быть, Маша бы не дала. Я представила картину «В гостях у сына Анатолия»: стол яств; безразличный, как черепаха, Анатолий сидит на диване и бессмысленно моргает; Маша с надменным лицом ходит вперевалочку вокруг стола, симметрично расставляет сала­ ты четырех сортов. Маша толстая, приверженная, как многие, самому надежному из удовольствий — поесть. Потом она, поджав губы, проследила, с какой жадностью свекор выпил первую рюмку. И не заметить ее взгляда отец не мог, как бы ни старался: проявлять такт Маше тут было незачем. Потом, если речь зашла о родительском разводе, я так и слышу Машино безоговорочное заключение: «Перебеситесь да помиритесь!» — дать деду понять, что никакого другого варианта ему здесь предложено не будет. А Анатолий сидит, жует, хлопает глазами, и решительно никакой ему разницы нет. Бедный старик, собирался гордо уйти от меня к Анатолию... Да как его там переночевать оставили, вот что удивительно! Отдавая ключ, я опять взглянула на отда и еще раз усомнилась, что он ночевал у Анатолия: вид у него был не только похмельный и неряш­ ливый, но и чем-то еще жуткий, и взгляд безумный, блуждающий, как будто он ночь в аду провел и с нечистой силой спознался. Но это впечатление я припомнила гораздо позднее, когда пришлось по порядку восстанавливать все ступеньки, по которым он уходил. А тогда, в вестибюле, мне было некогда — не до него. У меня зво­ нок прозвенел на следующую'пару, с которой я собиралась удрать для разговора с Мишкой... И другие разные заботы были. Потом, помню, к концу дня я позвонила домой, отец взял трубку, я спросила, не появлялся ли Мишка. Он ответил — нет. Я понимаю, я должна была сказать еще что-нибудь: ну, например, спросить, поел ли он, как дела... Но я дышала в трубку, может быть, целую минуту —а таки не повернулся язык против души говорить—и положила тихонько трубку без слов. Собственно, что спрашивать, ел ли он, если никакой еды у меня в Доме не было. Ничего, не маленький. Дорогу в магазин знает.