Сибирские огни, № 8 - 1983

Здесь хорошо: нет людей. Никто.не видит меня. Здесь сугробы снега. Я оглядываюсь снова: жалобный одинокий мальчик. Один валенок у .штанги ворот упал, маленький — и я кинулась бежать домой. Бегу, и плачу, и думаю: брошусь сейчас к Мишке, скажу ему: прости меня, прости меня, прости меня... Скажу, Мишенька, да ведь у нас же родится ребенок... Но неужели я так долго пробыла на улице? В этот день у меня то и дело отнималось чувство времени. Врываюсь — в прихожей у телефона сидит Ольга, нога на ногу. Она совершает свой воскресный звонок. Я в комнату —Мишки нет. Села я в кресло и сижу. Ольга болтала по телефону, мяукая и мурлыча,^и растягивала удо­ вольствие в кокетливом «да-а-а?», как будто ши водой разбавляла, чтобы вышло побольше. Неутомимый золотоискатель, по крупице намывающий свою радость. „ «Нет худа без добра!» —'мурлычет она. Грудной, подземный, под­ водный, волнующий, расплывчатый — фальшивый смех... Но она сама не знает, что фальшивый. Другого у ней отродясь не водилось. Я вижу, на столике у кресла — Мишкина книга, оставленная рас­ крытой, где читал. В желобке разворота карандаш. (Всегда с каранда­ шом...)’ И отмечен кусок, и вдоль поля подписано: «Лиле». Впрок, значит, для меня приготовил. Я читаю отчеркнутое: «Любовь человека к человеку, может быть, са­ мое трудное из того, что нам предназначено». Переворачиваю, смотрю, что за книга. „ Ольга вытапливает из воркующих недр еще одну мудрость: «как говорят французы, никто не знает, зачем нужна правда, зато все знают, зачем нужна ложь!» Мне важно, к о г д а он это отчеркнул для меня — сейчас, когда я бродила по голому стадиону, или раньше, давно? Когда, с каких пор эта книга лежит здесь раскрытой? Я читаю: «Требования, которые нам предъявляет трудная работа любви превышают наши возможности, и мы, как новички, еще не можем их исполнить. Но если мы выдержим все и примем на себя эту любовь, ее груз и испытание, не тратя сил на легкую и легкомысленную игру, которую люди придумали, чтобы уклониться от самого важного дела их жизни,— то, может быть, мы добьемся для тех, кто придет после нас, хотя бы малого облегчения и успеха...» Ольга заглянула в комнату и, прикрыв трубку ладонью, сообщила с некоторым любопытством: — Он с чемоданом ушел. Поехал, что ли, куда? Поехал... , , Мы, как новички, еще не можем их исполнить — требования любви. И он^уехал кончила сво^ разг0в0р( поглядела на меня, покачала головой. _ Ну ладно,— рапорядилась она.— Мужики мужиками, а жизнь жизнью. Есть железное косметическое средство: берешь два махровых полотенца, одно намочишь в страшно горячей воде — и компрессом к лицу, другое — в страшно холодной,— и сразу после горячего. И так многократно. Тепловой массаж кожи, идеальное кровоснабжение, гим­ настика. Помолодеешь на двадцать лет. Впрочем, гм, тебе нельзя на двадцать- ребенком станешь, тебе — на десять надо. И не ной! Вон, лица на тебе нет. Расслабься, отдохни, распустись, погуляй,— хочешь закурить? Ванну прими! К мужикам нельзя всерьез относиться, они не 3аСЛМнеВхочется сказать Ольге «вон», но мы новички, мы подпускаем к себе близко глупейшую и никчемнейшую жизнь, потому что требовании серьезной жизни мы сами не умеем выполнять. Я не могу закричать Ольге «вон».4 4 С и б и р ск и е огн и № 8