Сибирские огни, № 8 - 1983

чивых, условных отношениях. Больше он не будет-говорить с-отцом, я его знаю. Квартира наша затихла, только и слышалась речь политического обозревателя иЗ телевизора. Его никто не слушал- Ужинать Мишка не захотел. А отец пришел поесть. «Как же, он откажется,— подумала я с не­ приязнью,— Когда вкусным пахнет, он не гордый». Неприступная по-прежнему ночь с Мишкой... Так я и знала. Утром отец собирается- Уже Одевшись, в нерешительности потоп­ тался, вздохнул — и вкрадчивым голоском: — Лиль... ты там... у тебя ничего не осталось, я сала привозил, рулета? Я в изнеможении простонала: — Ой, папа-.. Ну куда там еще твой рулет! Да мне не жалко, ради бога, но ведь у Маши с мясокомбината только что птичьего молока не натаскано! — Все равно,— упрямо потупился он. Я, злясь, пошла на кухню, завернула в газету рулет и кусок сала и сунула ему сверток прямо в руки — авось довезет, не выронит. С утра он делал вид, что заспал вчерашнюю ссору и спьяну не пом­ нит, а к Анатолию едет просто в гости на воскресенье. Но Мишка не поддерживал его невинных утренних реплик, Мишка не согласен зама­ зывать глаза — он лежал на диване, закрывшись книгой, и никакого участия в утреннем движении не принимал. Как только за отцом захлопнулась дверь, я сорвалась: — Господи! Наконец-то! Неделю уже безвыходно!. Хоть бы пере­ рыв давал, погулять выходил, а то маячит и маячит перед глазами. — Он в четверг приехал,— глухо сказал Мишка застоявшимся от долгого молчания голосом. Кашлянул.—_А сегодня воскресенье. Осудил, значит, меня.-. Этому Мишке не угодишь. — Ну и тем более,— говорю,— тем более. Значит, долгим же мне век покажется! — Он насовсем ушел. Мишка выговаривал слова с усилием, трудясь. — Ха! Насовсем! Я знаю отца, знаю Анатолия и знаю Машу! Я ушла на кухню дочищать картошку к обеду. А сама, хоть и свар­ ливо дернулась, уходя,— без ума рада: Мишка со мною заговорил! Пусть неодобрительно — но вступил в разговор со мной! Да, отец может сейчас сослужить мне службу: на неудовольствии от него мы с Мишкой могли бы сойтись, окольно обойдя наши междо­ усобные препятствия. Ах, как я устала от этого промозглого молчания и разлуки! Готова помириться, хоть заложив отца! А если Мишке угодно взять его сторо­ ну — на здоровье, пусть возражает мне — это тоже разговор! /Мы можем даже поссориться на теме отца — но при этом помириться м-е ж д'у с обой . Дочистила картошку, поставила ее жарить и пошла к нему. Села в кресло- Приготовилась к б е с е д е . Господи, как я раньше любила бе­ седовать с Мишкой! Даже свои какие-то мысли заводила,— чтобы был повод выслушать Мишкино значительное и полновесное суждение. Вра­ сплох его невозможно было застать: уж обо всем у него думано. Мне предстояло великое дело — начать. После глубочайшей разлу­ ки. Так важно было не ошибиться в тоне, и я заговорила медленными, далеко расставленными словами, опасливо пробуя голос, как холодную воду в реке: — Как странно. В детстве он мною распоряжался. Запрещал и раз­ решал. А теперь сам от меня зависит и снизу вверх заглядывает. — Я сделала паузу, не доверяя интонациям: а ну понесут, как кони, и я собьюсь с тона размышления на бабью злобность.— Что, может быть, тогда, в детстве, я была хуже или глупее, чем сейчас? Да нет., дажеша- #