Сибирские огни, № 8 - 1983

Мишка мыл посуду. Я постелила отцу и попросила его помыть ноги. Он послушался. Чтобы дать ему лечь, я вышла из комнаты. Но на кухню, к Мишке, не отважилась: там было тихо... Маясь в коридоре, я машинально сняла трубку и набрала самый наезженный номер —Шурин. Не знаю, зачем. Долго не брали трубку, и я уже хотела положить, но раздался, наконец, торопливый ответ мужской: — Алло! Алло! ...Уйди, Билл, уйди на место! ...Повторите ваш зво­ нок, вас не слышно! На «повторите» я окончательно узнала голос Ректора по характер­ ной картавинке и положила трубку. Мне было стыдно, как будто я что-то подсмотрела или подслушала. «Бедная Шура»,— только и подумала я. Поздно ночью я спросила шепотом: — Ну, был? — Где? — спросил он. \х , как это было на него непохоже. Я промолчала, чтобы пристыдить его за это «где». — Был,— сказал он. Вздохнул. У меня тоскливо забилось сердце. — ...Все нормально,— пробормотал он.— Ты не думай, все нор­ мально. Голос растерянный. «Научился у Шуры,— с раздражением подумала я.— Та, мироно­ сица, тоже в опасных положениях знай твердит: «Все хорошо, все нор­ мально...» . — «А что ж пустяк? Пустое дело: кобыла ваша околела. А в осталь­ ном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо»,— презрительно про­ шептала я. — Все нормально,— повторил он машинально, как попугаи.— 1ы не беспокойся. Я тебе потом все расскажу. Не сейчас. Отец виновато вздохнул на своей раскладушке... За стеной, в квартире соседнего подъезда, рыдала женщина и сквозь слезы укоряла кого-то. Мужского голоса не было слышно. Господи! — подумала я вообще. Г Л А В А 5 Проснулась... Темно, но громыхают трамваи. Значит, утро. Как жить дальше? Отец пошевелился — тоже не спит. А может, ему вррнуться, если позовет мать? Да вот то-то и оно, что не позовет. Знаю: едва скрылся — она его с облегчением забыла навсег­ да. как груз с плеч свалила. Чтоб и воспоминаний не держать, так они тяжелы. Ну, а позовет —вернется г Я представила всю их жизнь в одном только взаимном выражении их лиц, которое появляется, когда они вместе,—выражение напряженной выжидающей ненависти, как перед дракой: а ну вдарь! — нет, ты вдарь! — нет, ты! За многие годы они так уронили себя друг перед другом, настолько перешагнули в ссорах все границы, что хорошими им уже не хотелось казаться, а наоборот, каждый превратил другого в яму для своих душевных отбросов. Тошно. Конечно, он сегодня напьется. Найдет магазин и напьется. Чужая беда утешает. Думаешь: не со мной. Либо: не со мной одной. Да и пожалеешь бедных. За стеной, где вчера плакала женщина, зазвонил будильник. Вот'