Сибирские огни, № 8 - 1983

как художник был совершенно прав, ибо инерция всей предыдущей жизни Павла ак­ тивно противодействует ломке сложившего­ ся стереотипа поведения. Это потом, зна­ чительно позже, заматерев и приобретя ' устойчивость, Хаёрин как аксиому станет воспринимать, «что мужчина от первород­ ства воин, защитник», а пока... Хаёрин бежит от страшного места и весь следующий день мается одной мыслью: не нагрянет ли к нему милиция, не придется ли ему нести ответственность за смерть Федора? И одно то, что спрос такой воз­ можен, пугает его настолько, что Павел бе­ жит: берет на работе расчет и уезжает, куда глаза глядят. Два года мотается Хаёрин в чужих кра­ ях в надежде, что все перемелется, забу­ дется. Но убежать от себя не удается. «Оса­ док злой ночи полустанка» преследует его постоянно. Конечно, юридически Павел ни в чем не виноват. Гложет Павла вина нравственная. Здесь дело, наверное, даже не в Федоре. На глазах Павла Хаёрина совершается по­ сягательство на самую большую ценность в мире — человеческую жизнь, а он ничего не сделал, чтобы предотвратить беду. И не прав Батенев, утверждая, что у Павла «придуманная беда». Нет, и вина, и беда Хаёрина самые настоящие, только, может быть, не столь явны и конкретны, нежели у Батенева. Правда, вину, которую чувствует за со­ бой Павел и которая постоянно терзает его, можно и не принимать на свой счет. Камень не бросят. Но Хаёрин как личность с достаточно сильным, при всех его недо­ статках,. гуманистическим началом принял ее — и принял очень близко к сердцу. На это, вероятно, и рассчитывал Федор, наказывая Павлу в посмертной записке: «Присмотри за Алешкой» (его сыном. — А. Г . ) - И не ошибся. Груз вины заставляет Хаёрина разбить скорлупу привычного оби­ тания и отправиться в деревню. Внимательный читатель, однако, может возразить: в том, что герой повести изо всех сил старается прижиться в Борови­ ках, повинны вовсе не упомянутые поло­ жительные качества его и не вина Хаёрина, а то обстоятельство, что Павел полюбил бывшую жену Федора Ульяну. Что ж, причина веская, но главная ли? Ведь решение «ехать на жительство в Бо­ ровики» возникло раньше завладевшего Хаёриным чувства. Да и взаимоотношения с Ульяной развивались в тесной зависимо­ сти от того, насколько успешно внедрялся Хаёрин в деревенскую жизнь. Любопытно заметить, что жизнь Павла Хаёрина «после Федора» тоже заключена в любовный треугольник. Теперь Павел меж двух женщин — как меж двух огней. И не потому, что не в силах выбрать — он уже выбрал, полюбив Ульяну,— а потому, что крепнущее в нем чувство всепроникаю­ щей ответственности не дает ему права ра­ зом покончить с одной ради другой. Все ближе и ближе становится ему Ульяна, но вместе с тем и Наталью-то он понимает с ее одиночеством, неприкаянностью, женской беззащитностью' все больше и больше, а потому и не может разом обрубить с ней все отношения. У Хаёрина, убеждает нас автор, вообще нет какого-то единственного, оптимального варианта выбора, По крайней мере, на дан­ ном, переходном этапе его. судьбы, Вероят­ но, поэтому так неровно, болезненно, идет у него смена одного жизненного состояния другим. И главным в этом процессе стано­ вится все-таки не то, полюбит или .нет Павла Ульяна или останется он с Натальей, а то, сумеет ли Хаёрин жить так же прочно, уверенно, как Холоньков, Петр Глушаков — старший брат Федора, как все те, в чью большую трудовую семью он входит. При­ мут ли его жители Боровиков, станет ли он среди них равным, своим — вот что, в конечном счете, его беспокоит пуще других забот. Не случайно, уже прожив некоторое время в деревне, поработав на ферме, об- выкнув, Павел продолжает бояться, что пришелся не ко двору, и уговаривает Ульяну уехать в город: «Пойми же, не выйдет семьи среди вашего люда. Под стеклом бу­ дем. Не спорю, люди славные... Но они на месте, а я пришей-пристебай». Тем не менее, несмотря на не покидаю­ щее пока ощущение зыбкости своего суще­ ствования, Хаёрин уже твердо знает, что нужно, чтобы почувствовать себя полно­ ценным членом общества, завоевать уваже­ ние односельчан. «Мужчин за какое-то боль­ шое дело уважают. Пора и мне себя проя­ вить, кай иначе?» Слова эти говорят за то, что в Павле Хаёрине начинает зреть граж­ данин. Собственно, в том и заключается главный итог исканий героя О. Пащенко. Но и сейчас автор не торопит события, не старается побыстрее подсунуть прозрев­ шему Хаёрину «большое дело», дабы тот скорее показал себя, доказал, что он муж­ чина. Отсутствие мгновенных перемен в ме­ няющейся жизни Павла, перманентное дви­ жение его характера к качественно новому состоянию более соответствует правде се­ годняшней жизни, из гущи которой взят данный персонаж. Читатель же свою веру в перерождение Павла Хаёрина накапливает по штрихам, деталям, оттенкам отношения к нему со стороны тех, с кем находится он в посто­ янном контакте. И, когда в новой, полу­ ченной от совхоза квартире, куда Хаёрин переезжает на жительство со своим семей­ ством — Ульяной и Алешкой,— Павел «на­ мертво приколачивает вешалку», уже бес­ поворотно веришь, что это навсегда, что так же бесповоротно герой повести «Воз­ вращение» закрепится в новой, и теперь уже для него единственно возможной жиз­ ни. Итак, герои повестей С. Кручининд, Н. Курочкина, О. Пащенко пытаются обре­ сти себя в жизни, занять свое прочное мес­ то в обществе. А вот перед врачом из рассказа В. Кур- носенко «Побег» такой задачи как будто и не стоит. Его способности и призвание до­ статочно полно реализуются в его профес­ сиональной деятельности, имеющей, кстати, огромную общественную пользу. Тем не менее — в определенный момент герой «Побега» тоже оказывается в «пограничной ситуации». Герой рассказа начинает замечать, как с холодным профессиональным умением от не­ го мало-помалу уходит другое, не менее