Сибирские огни, № 8 - 1983

— На третий день моего пребывания в санатории увели медальон у женщины? Увели! Челюсть у референта пропала? Пропала! Кошелек из дамской сумочки куда делся? А перстень? А брелок? В суд на вас жаловаться, да вы же кого хочешь на мякине проведете. — Да челюсть-то у референта на месте, да такая, о какой он век не мечтал. .Медальон тоже у своей хозяйки, неужто, думаете, такая сква­ лыжная дамочка успокоилась бы, не найдись он? Да она бы весь санато­ рий вверх ногами перевернула. И кошелек, и брелок, и перстень —все у своих хозяев. Еще какие улики? — Ну, это надо проверить, все ли на месте. •— Проверить? Пожалуйста! Владимир Яковлевич надавил на клавишу селектора, тут же в ка­ бинете появилась прехорошенькая, молоденькая медсестра. — Танечка, пригласите ко мне Агапову. И пяти минут не прошло, Агапова, складчатая дама при трех живых мужьях, сидела напротив меня, буровя ласковым взором главного врача. — Агния Павловна, в санатории ходят вздорные слухи насчет ва­ шего медальончика. Действительно затерялся? — главный врач сплел руки, положив их на живот, поигрывая большими пальцами. — Господи, кто ж такие слухи распускает, креста на людях нет. А это что? — И Агния Павловна затрясла перед моим носом медальо­ ном, складки на ее лице нервно задергались, острые жала тяжелого взгляда пронзили меня.—- Как-то под подушкой случайно завалялся — и надо же! —сразу же поползли слухи, сплетни, подозрения. Ну, народ нынче пошел, и бедную женщину не пощадит. И сколь добра ему не переделай, все худо, все не так. Не принимайте близко к сердцу, Влади­ мир Яковлевич, несусветную чушь. Ваше доброе имя никаким пороч- никам не опорочить. На вас одном все и держится. А кому не нравится в санатории, пусть убирается,— на яростном выдохе заключила она. — Спасибочки, Агния Павловна. Извините за то, что потревожили. Идите, отдыхайте, сил набирайтесь. Кстати, не забудьте, сегодня вам на душ Шарко. Молодит он вас, очень молодит. Гордая в своей неприступности, мнимая жертва мнимого Яшкиного разбоя прошествовала по кабинету, оставляя после себя трепетный пла­ мень негодования, поглощающий и пожирающий мою святую жажду отмщения и справедливости. — Еще кого пригласить? Может, референта? — главный врач ус­ лужливо протянул руку в направлении двери. — Обойдемся без референтов,—скомканно и потрясенно про­ мямлил я. — Тогда по вашему выбору и желанию? Если угодно, то прокурора. Из района или из области? Дьявольская игра, из которой мне не выбраться. Я не знал, что де­ лать в таком чрезвычайно дурацком положении. Продолжать обви­ нять—смешно, извиняться —нелепо, молчать —комично, говорить — бессмысленно. — Вижу-вижу, аргументы иссякли,— Владимир Яковлевич рассме­ ялся, как ребенок, всласть натешившийся живой игрушкой.— Хотите разговор начистоту? Но одно условие, никакой информации за этими стенами. Куда мне деваться? — Согласен, буду нем. Но если в этой истории есть что-то крими­ нальное, то уж лучше не заводите разговор. — Какой вы неугомонный. Так, начистоту? Готовы сохранить тайну исповеди? — Ладно, готов. Так из обвинителей я угодил в сообщники, ведь знать о преступле­ нии и участвовать в нем, в сущности, одно и то же. Главный врач упи­ вался моим смирением и согласием, тем, что теперь он хозяин положе­ ния и один управляет ситуацией, и угодливо-лисье выражение липа сменилось иным, хотя и тоже лисьим, но не угодливым, а плотоядным, и