Сибирские огни, № 8 - 1983

разгребать жирную землю. Под аккомпанемент криков и причитаний летели по сторонам комья. Какой медальон она надеялась, найти, коль по ее мнению, стал он Яшкиной добычей? Так, потеха для себя и публики' Конечно же, ничего не нашлось и найтись не могло. Серебряный медальон сгинул вместе с Яшкой. Но в достославную летопись хищений ворона была вписана еще одна яркая страница. А наша обкраденная дама вдруг обрела значительность и внимание, уже за завтраком она ела и пила не так, как это делали все мы, неограбленные, а со значением и особым смыслом^заглатывала санаторные блюда, отчаянно запивая их минеральной водой, и скорбь на ее лице сменилась иной скорбью, про­ светленно-мученической, стоической. И все мы, отдыхающие, узнали те­ перь мелкие и крупные подробности ее жизни, то, что нынче живет с третьим мужем, то, что перед отпуском сняла с книжки последние деньги то, что страдает одышкой, то, что каждую пятницу стряпает пирожки с капустой, то, что за бесценок приобрела в комиссионке отрез японско­ го шелка, то, что первый муж бросил ее коварно, второй — трагически а третий безумно любит, но попивает и по будним дням. Отдыхающие не столько сочувствовали, сколько завидовали ей. Каждый из нас в душе надеялся на новый Яшкин разбой, надеялся оказаться его жертвой. Почему-то мученический ореол возвышает нас и в собственных глазах ив глазах окружающих — и мы стремимся к нему. День, два не происходило ничего. Но когда страсти начали улегать- ся, Яшка вновь напомнил о себе. На сей раз он покусился на вставную челюсть бывшего референта какого-то министерства. На кой ему сда­ лась такая дребедень? И снова крики, страдания, мученический экстаз биографические подробности очередной жертвы всколыхнули санаторий.’ Референт, старый и тощий, брызгал слюной во все стороны света. «В этом андитском гнезде больше и ноги моей не будет. Распустили воронье. Ьуду жаловаться самому министру. Он закрутит гайки. Разлетались тут всякие Яшки, а потом у заслуженных людей челюсти пропадают» возмущение бывшего референта не прошло даром: к вечеру следующего дня его новая золотозубая челюсть щипала за столом кавказскую ро­ зоватую травку. И сотни глаз с завистью заглядывали ему в рот. Теперь все строили предположения: стащит или не стащит Яшка золотую че­ люсть у референта? Мнения разделились, одни говорили: непременно стащит, не может же ворон оказаться равнодушным к золотой драго­ ценности, другие считали: эту челюсть Яшке ни в жизнь не украсть референт ее не вынет изо рта до самой смерти.. ' Нет, честное слово, скучать в санатории было некогда, разве толь­ ко в те дни или минуты, когда прилет ворона, а вместе с ним очередная пропажа несколько задерживались —тут уж всеми завладевала тоска апатичность, и каждый глушил тоску, как мог: до обалдения играли в преферанс, травили ветхозаветные анекдоты, плоско шутили ходили на процедуры, точно на прием к инквизитору.. Все были какие-то поте­ рянные, чужие, не нужные друг другу и осознающие санаторный драма­ тизм: случайно встретились, случайно разошлись. Смотрели на небо и ждали, когда явится наш долгожданный грабитель. Стоило на горизон­ те показаться мерцающей над горными хребтами точке, обретающей на наших глазах знакомые очертания, как сонное оцепенение тотчас пропадало — и сладостное предвкушение новых событий пугающе сча­ стливо, непонятно будоражило душу. Санаторий делился на два лагеря: обкраденные и необкраденные. В полку первых постоянно прибывало, они были на особом счету и обслуживающий персонал и отдыхающие как-то выделяли, подчеркива­ ли их привилегированное положение. Верите-нет, но я никогда в жизни так никому не завидовал, как жертвам Яшкиного разбоя, и страстно желал примкнуть к их кругу. И не только желал, но и придумывал вся­ ческие ухищрения и соблазны, лишь бы ворон обратил на меня внима­ ние. Не закрывал на ночь форточку, на день настежь открывал окна забросал блестящими и яркими предметами подоконник: обертками от шоколадных конфет, значками, концелярскими скрепками... Тщетно!