Сибирские огни, № 8 - 1983

пожал плечами с загадочной неопределенностью Павел Нилович. ---- — А вас ворон не обкрадывал? — Ну, не то чтобы обкрадывал, но... — Что «но»?.. — У меня с ним свои счеты...— И снова неопределенность, снова понимай как хочешь. В первый, второй, третий день я так и не увидел Яшку. Но отсутст­ вие личных впечатлений с лихвой восполнялось заочными сведениями, и он стоял в моих глазах как живой. В черноатласном оперенье, с загну­ тым на орлиный манер клювом, бесшабашно-вызывающими глазами. Гордый, неприступный избранник небес и земли. На четвертый день, в пятом, часу утра, меня разбудил тихий, но яростный шепот Павла Ниловича: — Хватит спать-то, так и жизнь проспите... Прилетел Яшенька, при­ летел красавец! Да взгляните же на него. Кто Яшку не видал, считай, в санатории не бывал, весь отпуск коту под хвост. Я вскочил, взбудораженный: — Где он, где? — Вон, на куче. И вправду, на куче черной земли, запасенной, вероятно, для разбив­ ки цветочных клумб, топорщилось, суетилось что-то темнопыльное, взъ­ ерошенное, с торчащими вкривь и вкось перьями. — Яшка! Красавец! Каков! — горячо дышал в спину Павел Нило­ вич.— Сегодня жди непременно пропажи, как пить дать, жди. Прилетел, грабитель, прилетел. Грабитель лениво, вверх-вниз, мотал головой, сучил по земле кри­ выми ножонками, откаркиваясь от кого-то. Смешная и вздорная птица никак не вязалась с легендой о чудо-вороне. Но люди... чуть ли не все окна коттеджей облепили отдыхающие, глаза их источали восторг, гор­ дость, умиление. Наверное, только в моих глазах не было никакого блеска. Если что в них отражалось, так лишь горькое разочарование. Я собирался отправиться досматривать прерванный сон, но Павел Ни­ лович не замечал моего разочарования, его глаза сияли светло и зача­ рованно. — Правда, величественная птица? Перо — смоль! А что за грудь, что за хвост! Экстерьерчик по высшему классу. Не всякому природа отпускает такую красоту. Курицу же природа не наградит черно-бар­ хатным цветом, горделивой посадкой. По мне ворон Яшка был невзрачнее общипанной курицы. Но не­ ожиданно меня потянуло подыграть Павлу Ниловичу, кинуло в патетику: — Мать природа не слепа, у нее есть любимчики и пасынки. Яшка —любимчик. Хвост распушил — веер павлиний. «Что я несу: павлиний веер, любимчик! Черти его три дня за хвост дергали». Но увы! Если мы еще как-то можем управлять собственными мыслями, то никак не можем управлять вздором. Чертыхаясь, смеши­ вая про себя Яшку с грязью, во всеуслышанье я славил его, как средне­ вековый трубадур возлюбленную. В конце концов дославился до того, что начал верить собственному пустословью. Взгляд мой теплел и воро­ нил Яшкины крылья, наливал кровяным азартом его глаза. И не взъеро­ шенное существо, а матерая птица, вор, хущник уже виделся мне. Наконец, накопошившись в земле и дав налюбоваться своими пре­ лестями людям, Яшка подпрыгнул и в кособоком грузном полете уда­ лился от наших глаз и внимания. В клюве он уносил какой-то блестя­ щий предмет. Едва Яшка скрылся в расщелине, как истошный, но не безрадостный крик полетел вслед ему. — Украл, украл мой серебряный медальон. Ворюга бесстыжая. Ах, мой серебряный медальон, на цепочке, подарок первого мужа. Да куда же вы смотрите, люди! Эй, да догоните же кто-нибудь. К. куче черной земли мчалась женщина, многоскладчатого бизоньего телосложения, кипела от возмущения и взывала к миру, требуя покарать преступного ворона. Обкраденная повалилась на кучу и принялась