Сибирские огни, № 8 - 1983

— Что-нибудь передать Мише? —мямлю я наконец. Ирина в удивлении (вижу —в поддельном!) ведет бровью—глаза смеются, хохочут: — Мише! Вы все еще вместе? —И тут же, как бы забыв получить ответ на свой вопрос, задает новый, озабоченный: —Вода-то горячая в этом городе есть? Я сколько помню, здесь любили ее отключать, а мне бы сейчас ничего так сильно не хотелось, как рухнуть в горячую ванну. Но и на этот вопрос она не интересуется ответом. Она грациозно присаживается к курительному столику и начинает, наконец, заполнять гостиничную карточку. О, она победительница, она царица. Я успеваю все-таки глупо брякнуть насчет го’рячей воды, что, ка­ жется, есть, и остаюсь топтаться совершенно неуместно, как бедная род­ ственница, а Ирина уже строчит по памяти данные своего паспорта. Я успеваю отметить, что дата ее отъезда —через два дня, и тут на вы­ ручку мне подоспела Шура. — С приездом вас! — вдохновенно говорит она Ирине, принимая ее за мою подругу или родню. (Родня!..) Ирина подняла равнодушное око, умело погасив елочный огонь, и рассеянно кивнула. Шура как-то вдруг вся кончилась — видимо, Иринин мертвый взгляд был последней каплей этого напряженного вечера. — Пойдем,— сломленно попросила она. — До свидания,— аккуратно сказала я Ирине и, к своему торжест­ ву, заметила, как блеснула в ответном взгляде тайная ревность: я бро­ сала ее. Шура даже с ее запасом терпения и любви не смогла больше дер­ жать себя в форме и так сказала Ректору «нас не надо провожать», что он сразу послушался. Я подумала: не забыть сказать ей, что он ей не нравится, этот неуязвимый для жизни человек. Но сказать забыла. Мы шли домой, и я уныло мечтала: вот бы стер­ ся этот день, вычеркнулся, как будто его и не было. Вот прийти бы до­ мой— а Мишка уже спит, а утром началась бы обычная жизнь с обыч­ ных слов, с кофе, который он сварил бы для себя и для меня... А Шура потерянно бормотала монолог, который я почти не слушала. Что-то вроде этого: — Ну что же это такое, что же это такое... Все проходит, а спохва­ тишься —и вспомнить нечего. В сотый раз закинул он невод —пришел невод с одной водою. Это где же рыба плавает? ...Ты-то, Лиля, счастли­ вая! Не спорь, ты счастливая. Ты и злая, наверное, от жиру —бедные добрей. Живешь как за каменной стеной. Легко тебе презирать оттуда, из укрытия-то... Сытый голодного не разумеет. Ты не обижайся, я так.... Я завидую. Да, а как не завидовать? У тебя Миша. Он такой один. Му­ жики-то теперь нос по ветру держат: не плюнуть бы против. Флюгера, а не мужики. Так и мотает их: туда-сюда. «Ах, ох, обстоятельства сильнее нас!» Тьфу! Впрочем, я-то? И я то же самое. Еще и обижаюсь: никто не любит. А сама-то я кого-нибудь полюбила? Вперед, так сказать, без га­ рантий? Нет, я задаром хочу. Да если бы я сейчас...—да разве бы ему не передалось?! А я хитрая, хочу, чтоб он меня первый полюбил, а я потом на готовенькое. А кто же возьмется первый —ведь мы все устали, каж­ дому охота на другого груз переложить. И кого мы хотим перехитрить, а? Сами же в дураках и остаемся. Потому что с к о л ь к о з а это з а п ­ л а т ишь , с т о л ь к о это и б у д е т с тоит ь , а мы все переплатить боимся... Й все-то. у нас поэтому дешевка, и ничего-то дорогого у нас не остается... .. . А я свое: может, утаить ресторан от Мишки? Шура простилась со мной на углу —я почти не заметила этого. Ничего от него не скроешь. Придется за все отвечать. Вря только пожертвовала шампанским. Чем ближе ступеньки лест-