Сибирские огни, № 8 - 1983

ешь. И когда Ирина вошла — я услышала, как щелкнула косточка на бухгалтерских счетах: с меня вычиталось. Так скоро! И, главное, ничего нельзя предотвратить, как будто удав уже наце­ лил свой зрак. Сломя голову побежать домой, отключить или испортить телефон, скоропостижно послать Мишку в какую-нибудь поездку — ну, например, в деревню: мол, кто-нибудь заболел —пусть отец, его не жалко сглазить (да, так и подумала!) —или напрячься и придумать что-то получше, но только бы Мишка сегодня же ночью сел в поезд —и все, и не нашла бы его в этом городе Ирина. Все это пронеслось в голове и было отвергнуто: тщетно. Я верила в Закон. У меня уже наступил паралич неотвратимости — и я сама, своим ходом,— туда, в пасть удава. В зоопарке я наблюдала, как мышь, по­ пискивая и упираясь, подползала к нему, к удаву, на невидимом арка­ не—ужас! Я даже не упираюсь. Я знаю: приду домой и «собственноручно» ска­ жу: «Мишка, твоя бывшая жена приехала в город, я видела ее в гости­ нице». И совершится справедливость. Она ведет взглядом по холлу. У нее глаза — как будто в них беспрерывно отражаются огни ново­ годней елки. Праздничная женщина. Мишка удочерил ее девочку и относится к этому серьезно (он ко всему относится серьезно...). Конечно же, им надо повидаться, ничего не поделаешь... И вот споткнулась на мне. А я, жертвенный кролик, так и ждала напороться на этот сияющий зрак. Ну что,—говорю себе,— погуляла? Я ли не помню этого взгляда —она смотрит, как бы не притушая фар на встречный в темноте автомобиль. Невольно ищешь: что же она знает о тебе такое, что дает ей смелость парализовать этим встречным светом? Вот она узнала меня: глаза смеются так, что, кажется, вот-вот лоп­ нут и брызнут. Я почти приподнимаюсь — на случай, если угодно будет позвать... А в елочных глазах пробежала целая серия огней: вопрос, нет ли здесь и Мишки; затем, после короткого анализа —уверенность, что Миш­ ки здесь просто не может быть, и тогда —усмешка циничного понимания: мол, ну-ну, гуляем... И милостивое дозволение: ладно уж, подойди. Я покорно поднимаюсь и иду. Думаю по пути: и как это Мишка мог быть ее мужем — он ведь грубый и неудобный, как проселочная дорога, а она — как лакированный лимузин. И потом думаю: ничего, Мишка —он все может, и то и это. Он кривоног, косолап, мешковат —однако ж, по­ ищите другого такого Мишку, я на вас посмотрю. А она глядит навстречу своими глянцевыми, как бы хмельными гла­ зами и таким же голосом произносит: — Стоит мне о ком-нибудь подумать —и вот уж мне этот человек попадается. Видимо, я—что-то вроде паука-телепата. (Удав,—думаю я,—удав...) Вчера о вас вспоминала, и едва приехала —уж мне вас приготовили прямо в гостинице. «Да, уж приготовили»,—мысленно передразниваю я и храбрюсь: «Спросит —скажу, что Мишки нет, что он уехал!» Набираю воздуху и лопочу: — В гости в наш город? — По заданию редакции,— с иронией поправляет она: мол^ очень мне надо ехать в вашу дыру в гости. И улыбается милостивой гран- дессой, демократично снисходя до меня. Так мне и надо. Она молчит и благосклонно улыбается, похлестывая бумажками ладонь. Пауза принимает издевательский вид, но я кротко терплю. За­ служенное по Закону.