Сибирские огни, № 7 - 1983

Уже дороги горькие торили и сонмы обездоленных людей, чтобы найти пристанище в Сибири, страшась ее и устремляясь к ней. И всем, конечно, отыскалось место,— и хлеб, и соль, и крыша, и кровать: сибирякам радушья, как известно, и сострадания не занимать. III Мирное спокойное дыханье возвращалось Родине не вдруг. Наше всенародное старанье, все раденье и сердец и рук ведали одно предназначенье,— год за годом, несколько годов,— только воскрешенье, оживленье прах превозмогавших городов. Без того не снять следов проклятых, не дышать! как будто и не жить... А до нас! — до нас в пятидесятых только стали руки доходить. Третий город Как, в сущности, молод мой город! Прозрачней сравнения нет: он старше меня лишь на сорок, на сорок каких-нибудь лет. Отцу моему он ровесник, листает года вместе с ним... Но вот что всего интересней,— ровесник он детям моим... Тот город, который мы любим, в котором давненько живем, скажите мне, добрые люди, да как мы его узнаем! Случись бы,— разлукою длинной какой-нибудь рок подстерег, вернувшись, найду ли старинный какой-никакой уголок, который бы сердце согрел мне, во мне узнавая в ответ не девочку лет довоенных, хотя бы — студенческих лет. Ведь город наш — с пятидесятых, мой город, мой третий уже, как будто отчалил от взятых, от пройденных им рубежей. И нынешний, многоэтажный, просторный, на двух берегах, рожденный до этого дважды, смотрите — и ныне в лесах! Смотрите. А я умолкаю. Смотрите,— слабеют слова. Ведь все, что сегодня я знаю, известно, я знаю, и вам. Но только прошу вас, пожалуй, в какой-нибудь день выходной наведайтесь к мемориалу, постойте там вместе со мной. Детей приводите и внуков. Пусть чтут, подрастая, они и вашу надежную руку, и память далекой’¿оййьц >м * *>1