Сибирские огни, № 7 - 1983

ТОЧКА ЗРЕНИЯ В просторах края своего у «Москвичей» они стояли. И в поле зренья одного поля звенящие попали. Колосья взволновав слегка, повеял ветерок летучий; шли над землею облака, в красивые сгущаясь тучи. И даль пустынная ясна, и солнца луч слепящ и ласков. Покой вокруг. И тишина не взорвана машинным лязгом. Сейчас бы здесь, подставив грудь светилу, жарящему с неба, прилечь на травку, отдохнуть под шорох вызревшего хлеба!.. Перед вторым — и тишь и гладь, хлебов бескрайнее раздолье, и — слева, справа — не видать ни одного комбайна в поле. Поля! О да, звенят они. Но жалоба слышна в их звоне на то, что быстро мчатся дни, их не вернешь и не догонишь. И облака он видит... Что ж — красиво! Но из них, красивых, не нынче-завтра хлынет дождь на перезревшие массивы. ...Поля. Скрещение дорог. Ни грохота машин. Ни шума... И каждый видел то, что мог. О том, что видел, каждый думал... КАК ПЕЛ ШУКШИН Как пел он!.. Надо было слышать — бессильны рассказать о том слова... В любом, пусть шумном слишком, кругу друзей,— спокойней, тише вдруг становилось за столом. Не для оваций, не со сцены, рассчитывая на успех,— а для друзей, самозабвенна он пел, и песня постепенно лилась, захватывая всех. В ней — простоватой, неумелой, иных умелых поверней, то чернь сибирская шумела, то удаль русская звенела, то вдруг печаль стонала в ней; то голос тише был, то — глуше, а то — взрывался, как обвал... Не подпевать хотелось — слушать, поскольку собственную душу перед людьми он открывал.