Сибирские огни, № 7 - 1983

• — Во! Чем это тебя От дбма-отшибли? • — — Да уж знаю чем... Подхватил Гавря мальца на руки, а тот, гляди, от болезни своей щетиной порос. / Колыхнулось Гаврино сердце от жалости, прижал он парнишку к себе, как ласковая матка первенца, и пошагал с ним тихохонько. Несет, а сам ношу заговаривает: — Вот и ладно, вот складно... А ружье покуда я хозяину оставлю. Пущай себе лешего пугает. — Какое ружье? — Ноне косолапый выпросил у меня ружье на косача сходить. Да вот, поди ж ты, вернуть забыл. — Это ты про кого, дядька? Про медведя? — И про медведя...— смеется Гавря. — Чой-то ты плетень плетешь? — улыбнулся малец. — Вот те крест! — побожился Гавря.—Тебя как зовут-то? — Макарка. — Макар ты, Макар — носом макал... Годов-то те сколь? — Десять на Ильин день будет. Большой уж я. Сидеть у тебя на шее не стану. С вами заодно лес пилять буду. — И то,—соглашается Гавря,— нетто в нахлебниках проживешь? Так вот и явились они оба-два на делянку лесную. Мужики артель­ ные с расспросами привязались: что да как? Гавря шутиху плетет: — Ишь какую птицу вам к обеду доставил. Кочетбк с початок, голосок с волосок, сам сопатый, а ума— палаты! А самому Гавре дивно — со всей округи мужики тут собрались, а мальца никто не признает. За скопленные деньги заманил Гавря лекаря на делянку, после Макарке сапоги справил, еще чего надо — не пожалел... Все раскидал и рукой махнул — не жили богато, не стоит и начинать. Прижился Макарка на делянке; что ни день, добреет малец, на справных харчах здоровьем наливается. Лесная хвороба от него от­ цепилась. Скоро Илья-пророк прогромыхал по поднебесью, а тэт и поземка пошла насвистывать. Пришло время шишковать. На это занятие Макарка еще с вечера с Гаврей запросился. Усту­ пил Гавря мальцу. Да и пошто не уступить? Макарке-то хоть на лбу ложками «Растатуриху» выколачивай — вовсе здоровьем полон. Узелок навязали шишкователи, мешок под орехи скрутили и, не будивши сонных еще мужиков, ступили утром на росную траву. Травы в тайге долго живут и холодные росы до самого Покрова. Им-то чо, шишкователям? Сапоги справные, портянки теплые —шагай себе, да шагай. Выбрались Макарка с Гаврею из лесу, крутым берегом реки Тары пошли. Над водой туман стелется, сосновые маковки на другом берегу по-над туманом, как ребячьи вихры над оконной занавескою, выг­ лядывают... Ах ты, мать — тайга Сибирская! До чего же ты приманчива для молодого ума! Нет того дня у тебя, нету ноченьки, чтобы не убрала ты свой.могучий лик новой радостью. Вот где с душою-то говорить! Идут шишкователи над рекой, молчат от великого. Слова запута­ лись в радость, что сосны в туман. И опять почудилось Гавре — кто-то идет стороной! Кому бы это прятаться в лесу? Разве медведь? Нет — больно лег­ ко ступает. А волк, в этакую пору сытую, бежит от человека. Рысь!? Эта рыжая шельма верхами караулит! А тут Гавря ясно уловил по земле тревогу!