Сибирские огни, № 7 - 1983

гает Н. Яновский, А. Куприн связывал с именем Гребенщикова и др. прозаиков (Тренев, Шмелев) сохранение, приумноже­ ние традиций художественного реализма. Н. Яновский устанавливает своеобразное происхождение писателя, сына «крестьяни- на-рудокопа» Змеиногорского уезда, даты жизни отца Дмитрия Лукича и матери Еле­ ны Петровны, убинской казачки. Что каса­ ется калмыцкого корня своего рода, об этом сам писатель вспоминал так в 1925 году, основываясь на письме своего деда Луки Спиридоновича: «Как оказывается, мой прадед был калмык (точнее алтаец, надо по­ лагать— Я. 3.), захваченный русскими охотниками в вершине Бии вместе с целым табуном лошадей и в качестве пленника до­ ставленный в Сузунский завод Кузнецкого уеВда. Ему было тогда не более десяти лет, его взял какой-то добродетельный рудокоп, крестил, выучил языку, записал в сословие- рудокопа, а потом и женил на русской де­ вушке. Фамилию мой прадед получил, ви­ димо, от своего- приемного отца, а тот, по предположению деда, был сыном гребенщи­ ка, мастера гребней, пришедшего со старо­ верами в Сибирь»1. Жизнь, деятельность Г. Гребенщикова до 1917 года, повторяем, прослежена автором послесловия со всею скрупулезностью. Био­ графия писателя свидетельствует о том, какую поистине горьковскую школу «в лю­ дях» прошел этот человек, бывший и учени­ ком в штемпельной мастерской, и санитаром в больнице, и даже... домашней нянькой. Н. Яновский достаточно подробно харак­ теризует журналистскую работу молодого Гребенщикова в семипалатинских газетах, первую книгу очерков и рассказиков «Отго­ лоски сибирских окраин» (1906), направлен­ ную против самодержавной политики, ри­ совавшей бедственное положение мужиков, крестьянской женщины, пьесу «Сын наро­ да». В то время молодой автор по-народни- чески идеализировал фигуру сибирского крестьянина, звал к толстовской идее «все­ мирной пашни». Впоследствии к тому же са­ мому приходит главный персонаж, эпопеи «Чураевы». Н. Яновский дает и характери­ стику деятельности Гребенщикова в газете «Омское слово» (1908—1909). «В ней,— за­ мечает исследователь,— Гребенщиков впер­ вые выступает.как организатор литературы в Сибири, как редактор, журналист и про­ фессиональный писатель». В общественно-политической, литератур­ ной жизни края в годы после первой рус­ ской революции заметную роль сыграли том­ ские журналы «Молодая Сибирь», «Сибир­ ская новь», в которых Георгий Гребенщи­ ков также сотрудничает. Хотя издания эти просуществовали недолго, но свой добрый след оставили; они. были' огоньком, светив щим во мраке всеобщей реакции, черносо­ тенного разгула в Сибири: в них разоблача­ лись антинародная деятельность Государст­ венной думы, стблыпинская практика пере- селенчествй, произвол местных властей, царской охранки, жестоко расправлявшими­ ся с арестованными, ссыльными, публикова­ лись материалы о массовых казнях, расстре лах. ' Георгий Г р е б е н щ и к о в Из моей жизни (Странички автобиографии). Зарница. 1925, т. 1 , вып. 1. с. 7. В послесловии тщательно проанализиро­ ваны такие -значительные произведения Г. Гребенщикова, как «Лесные короли», «Волчья жизнь», «Ханство Батырбека», «Любава», «Степные вороны». Творчество писателя, по мнению дореволюционной кри­ тики (и эмигрантской впоследствии), огра­ ничивалось рамками традиционного этно­ графического повествования. Временами из­ вестного прозаика с Алтая называли даже идеологом сибирского кулачества. Как спра­ ведливо полагает Н. Яновский, многие по­ вести и рассказы Гребенщикова — это «ху­ дожественные достижения литературы», «поэзия и правда», данная по всем «зако­ нам» точного реалистического письма». Бе­ лоэмигрантское литературоведение не про­ щало Георгию Гребенщикову признания Ве­ ликого 'Октября, необходимости коммуни­ стического строительства в роветской Рос­ сии, его ненависти к паразитическому существованию всевозможных отщепенцев покойной монархии. Писатель, оказавшись за рубежом, с 1924 года начинает неустанно пропагандировать необходимость сотрудни­ чества народов Америки, России и всех стран. Его романы «Чураевы», «М.икула Буянович» и другие произведения, при всех издержках, неизбежных для художника, оторвавшегося от Родины, недаром входи­ ли в число лучших книг мировой гумани­ стической литературы, по данным Интерна­ ционального института Лиги наций. Вот почему о нем так высоко отзывались Н. Ру- бакин, ,И. Бунин. Вот почему Г. Струве и иже с ним, монархисты, закоренелые враги новой России, проповедники некоего «еди­ ного потока литературы», приклеивали к со­ чинениям Георгия Гребенщикова ярлык эт­ нографизма. Г. Гребенщиков был по своим политиче­ ским и эстетическим взглядам областником, последователем Г. Н. Потанина. Однако об­ ластническая программа Г. Н. Потанина послужила для Г. Гребенщикова, А. Новосе­ лова, В. Шишкова и других сибирских пи­ сателей побудительным толчком к широкому исследованию сибирской действительности, к изображению судеб кочевых народностей, беспощадно теснимых, обираемых царскими прислужниками, казаками, купцами. На смену прежней литературной традиции, изо­ бражавшей сибиряка и Сибирь в целом «народоведчески», этнографически, чисто описательно, с мотивами «поэтики гиблого места» (М, Азадовский), пришли полноцен­ ные художественные повествования с психо­ логически достоверными типами сибирских крестьян, алтайцев, киргизов, казахов, оби­ тателей тайги, степей, гор, деревень, горо­ дов. Всеми красками заиграла в литерату­ ре алтайская природа. Книги Георгия Гре­ бенщикова стали подлинным откровением для всероссийского читателя. Их пафос сыг­ рал неоценимую роль в формировании оппо­ зиционного общественного мнения, неофици­ альной идеологии Сибири предоктрябрьской. Классовое расслоение общины, жестокость деревенских нравов, дикий произвол колони­ заторов, процесс духовного оскудения лич­ ности при капитализме, хищническая эксп­ луатация природных богатств — тематиче­ ский стержень произведений Г. Гребенщи­ кова рассматриваемого периода, «Волчья жизнь», опубликованная в 1913 году сто­ личным «Современником»,— з^о впервые