Сибирские огни, № 7 - 1983

аннотацией, где сказано, что его стихи «от­ ражают внутренний мир человека, родивше­ гося и выросшего в деревне, но давно ставшего горожанином». Однако это обстоя­ тельство представляется мне не столь важ­ ным для стихов Л. Ершова, как, быть может, ему самому хотелось бы. Я говорю так по­ тому, что в самих названиях двух его сбор­ ников— «Поклон» (1979) , и «Горит окно» (1981)— ощущается желание автора утвер­ дить эту оборвавшуюся связь. Круг образов в рамках темы «малой родины» уже зна­ ком — это «светлый ключ», который у раз­ ных поэтов может называться по-разному, но в сущности представляет собою совре­ менные варианты образа живой воды. Од­ нако обращает на себя внимание то обстоя­ тельство, что лирический герой Л. Ершова отдает « н е ч а я н н ы й поклон воде про­ зрачной, роднику лесному». (Выделено мной.— В. Д . ) . Он не возлагает никаких обязательств на себя по отношению к дерев­ не. Горящее окно увидено в пути, где дерев­ ня один из возможных пунктов прибытия. Я подчеркиваю — один из возможных, не единственный. Л. Ершову важна не столько цель, сколько сама поездка: Неважно, еду я куда — Домой, или из дома. Или: И выбор был Пойти, поехать. Хоть в эту сторону, Хоть в ту... Духовная состоятельность лирического ге­ роя оценивается в стихах Л. Ершова спо­ собностью его пуститься в путь: «Когда пути кончаются — кончается душа». Если человек умирает — значит, он «навеки отъ­ ехал», даже гамлетовский вопрос «Быть или не быть?» представлен в некоем «дорожном» осмыслении: «вверх ступени, вниз ступени». И состояние душевного спада изображается как отсутствие желания отправиться в до­ рогу: Но как раньше Уже не влечет Скорый поезд Й быстрая птица — Улетающий ввысь Самолет. Поразительно обилие во второй книжке Л- Ершбва стихов, где упомянута дорога: по крайней мере их треть всего сборника. В этих стихотворениях пробует выразить себя бесприютная душа, не нашедшая опо­ ры ни в городе, ни в деревне, и потому ищущая отрады в круговерти ежедневных насущных забот, в их «святой нервотрепке». Л. Ершов, я думаю, поэт, который считает себя творчески связанным с деревней, но на самом деле это не совсем так. Его поэтиче ская судьба, вероятно, определится тем, на сколько он сумеет вычленить себя из очер­ ченных самими же поэтами деревни темати­ ческих кругов, насколько сумеет преодолеть ритмическую и стилистическую монотон­ ность. Всякий раз, когда необходимо почувство­ вать. нравственную опору, Л. Мерзликин -об­ ращается к земле, взрастившей его: Ты один у меня, мой земной уголок. Где бы я нн тужил, а по правилу старому. Ты один у меня на распутьи дорог, Все четыре дороги к тебе, крутоярому. Или: Березы по кромочке поля Сквозную раскинули вярь... Поедем на родину, Коля, Она нас давно заждалась. И далее: Я мучиться больше не в силе. Поедем к знакомым местам. А' вдруг, если здесь мы гостили? Да, именно здесь, а не там? Лирический герой Л. Мерзликина тоже ощущает себя гостем. Но где именно — в деревне или в городе? Это остается вопро­ сом. Строй чувств в стихотворениях Л. Мерз­ ликина — уже за рамками переживаний бывшего сельского' жителя. И это находит воплощение в образе предельно обобщен­ ном: Блудным сыном древнего сказанья. Жертвою скитаний и дорог Я пришел к тебе на покаянье. Позабытый всеми уголок. И стою как будто бы нездешний, До кровинки здешний человек... Улетели птицы из скворешни. Скоро ночь, а ночью будет снег... Развитие лирического переживания по­ зволяет здесь увидеть, как герой очеловечи­ ваете^ по мере того как происходит движе­ ние из вечности мифа, когда он «жертва скитаний и дорог», в современность, в день сегодняшний. Деревня, однако, не стала собственно проблемой ни этого, ни других стихотворений Л. Мерзликина, но характер, этика, строй чувств лирического героя могли сложиться только в русской деревне и, веро­ ятно, только в сибирской. Признаюсь, по­ следнее вовсе не кажется мне бесспорным. Возможен ли такой, особенный сибирский характер? Положим, для Евг. Евтушенко «сибирская порода», к которой и себя он от­ носит, существует. Однако это вовсе не сни­ мает вопроса. Не есть ли такая порода или характер чистая условность, хотя и лестная для сибиряка? Размышления по этому пово­ ду и побудили меня продолжить анализ поэзии Л. Мерзликина, потому что его твор­ чество представляется наиболее сложив­ шимся в смысле выраженного в нем харак­ тера самого поэта. Вряд ли возможно существование поэта без чувства времени и места. Этого времени и этого места. Пространственная определен­ ность имеет в стихах Л. Мерзликина вполне четкие географические приметы: это Сибирь, Алтай, их природа, города и селения. Отно­ шения же с вечностью у поэта складывают­ ся не просто. У каждого здесь свои воз­ можности, свои пути сопряжения конечного и бесконечного. Лирическому герою Мерзли­ кина не чужда попытка вжиться в миро­ здание: ...точкой мерцая, Где-то мчится планета земная, А на ней, на единственной в мире, Есть Сибирь и поселок в Сибири. Костерок возле старой протоки. На доске чешуя и молоки, И уха в котелке закипает, И июльский рассвет наступает.