Сибирские огни, № 7 - 1983

конечно, перетерпят, да как с детьми быть? Тяжело смотреть, Максимыч, когда дети голодные сидят,— горестно вздохнул Л а­ тышев. — Что же делать? — растерялся я. — Д а ничего особенного. Только заня­ тую переставь, и все. \ — Какую запятую? — Вот эту. Видишь, расценка на срубку бетонных наплывов вручную вполне подхо­ дящая, да объем у тебя стоит ноль, ноль, ноль восемь куба. Так ты переставь запя­ тую, и получится ноль восемь кубика. — Но это же незаконная приписка! Я не имею права. — А оставлять семьи рабочих без куска хлеба ты, значит, имеешь право? Разве мы виноваты, что ты работой, на которой мож­ но иметь приличный заработок, не обеспе­ чил? — Но ведь бетона не было! — А наше какое дело? Ты мастер и обя­ зан обеспечить нас работой по специально­ сти, в соответствии с нашей квалификаци­ ей,—• настырно напирал Латышев. И вдруг снова с уважительностью: — Да чего ты, Максимыч, боишься? Сам же знаешь, про­ стои у нас часто бывают, а заработок всег­ да хороший. Спрашиваешь, почему? Да по­ тому, что такими вот, как ты говоришь, приписками все грехи перекрываются. Так что не боись, Максимыч, переноси запятую. Кто потом разберет, сколько было срубки — ноль, ноль, ноль восемь или ноль восемь, когда фундаменты гидроизоляцией замажут и грунтом засыплют. Недаром Гуло любит говорить: самое, мол, верное дело, когда грехи под землю уходят... В конце месяца меня вызвали к началь­ нику участка. Войдя в прорабскую, я не­ много задержался в тамбурке — смести снег с валенок. — Сейчас я ему покажу срубку бетон­ ных наплывов вручную,— послышался ворч­ ливый голос Гуло. Меня будто током ударило. Прижух у двери, забыл, и о снеге. — А чего? Надо показать,— зачастил Латышев.— Оно ведь как было? Этот сосу­ нок зеленый забыл бетон заказать, ну и ос­ тавил мою бригаду без работы. А потом, чтобы, значит, свои грехи покрыть, выписал липовый наряд на срубку наплывов. — Потому и будет платить за эту самую срубку из собственного кармана,— хмык­ нул Гуло. — А нам какая разница? — з&х'ехекал Латышев. Я вышел из прорабской и ушагал по­ дальше от людей, в тайгу. Бродя по снегу, продираясь через подлесок, натыкаясь на деревья, я спрашивал себя: «За что? За что? За что?» Шло время, приходил опыт. Я все реже попадался на подобные крючки. Наконец настала пора, когда я почувствовал уверен­ ность, что стал настоящим линейщиком, ма­ стером. Уверенность в том, что могу решить любой относящийся к деятельности масте­ ра вопрос,’ что могу давать любому брига­ диру указания и приказывать, не сомнева­ ясь в исполнении, и с любого же бригадира потребовать, а при необходимости и взыс­ кать. Но на это ушло почти два года. Два тяжеленных для меня года, когда я мог на­ деяться только на себя, не получая, к сожа­ лению, ни совета, ни поддержки, ни помо- . щи от своих руководителей. Мне еще повезло. Первое, особенно труд­ ное для молодого специалиста время, когда было совсем невмоготу, я имел возможность бегать к Мише Стрыгину, и тот подставлял мне свое дружеское, крепкое плечо. Пото­ му, может, и выдержал. Жаль только, что недолго пришлось мне поработать с Михаи­ лом на одном участке. С тех пор, где бы я ни работал, было за­ ведено твердое правило: рабочие и брига- ,диры должны обращаться к мастерам толь­ ко по имени и отчеству. Молодые специа­ листы поначалу смущались, но привыкали быстро, потому что с «панибратов» я спра­ шивал строго. Еще строже спрашивал за споры и пререкания с мастерами. А уж не­ выполнение указаний мастера считалось на участке ЧП. И рабочие усвоили, что лучше, на худой конец, не выполнить указание на­ чальника участка — то есть мое, за что я, в зависимости от настроения, мог и не шибко поругать, чем мастера, ибо тут ви­ новные наказывались на полную катушку. Поэтому мастера работали, не оглядываясь, не опасаясь искать, пробовать, ошибаться, так как железобетонно знали, что тыл у них прочный, что их не подведут, не подставят, а в трудную минуту всегда прмогут. Так было там, так будет, и здесь! • Я понимаю, что со стороны это утвержде­ ние может казаться несколько нескромным, что ли... Кстати, меня иногда упрекают в самоуверенности, в якании, в выставлении собственной личности. Не могу сказать, что я свободен от этих недостатков и представ­ ляю из себя этакого симпатичного херувим­ чика в образе начальника строительного участка. Вовсе нет, так как херувим и на­ чальник строительного участка начисто ис­ ключают друг друга. И если в человеке есть хоть что-нибудь от херувима, то ему про­ тивопоказано подходить к стройплощадке ближе, чем на выстрел межконтитентальной баллистической ракеты. Я строитель с опытом производственника- линейщика. Поэтому мою самоуверенность следует скорее называть опытоуверенно- стью. Следовательно, когда при решении производственных вопросов мои указания звучат слишком уверенно, а принимаемые решения кажутся шибко правильными, то это не от «само», а от опыта. Что же касается яканья и выставления своей деятельности или личности, то это, я бы сказал, профессиональная болезнь строи­ телей. Дело в том, что специфика строи­ тельных отношений заключается в том, что все вышестоящие руководители обраща­ ются к нижестоящему в единственно приня­ той на стройке форме: ты не сдал, ты сор­ вал, ты перерасходовал, твои объекты. Бывают, конечно, иногда случаи, когда нижестоящий не срывает, а наоборот, сда­ ет и выполняет. Но тогда обычно говорят о треугольнике. Во всех же остальных слу­ чаях угол один — ты! Ну и, естественно, у человека вырабатывается привычка отве­ чать в первом лице единственного числа: я не виноват, я не получил, я не имел, мне не дали, мои объекты. И вовсе не потому, что он такой жадный и хочет все заграбастать. Конечно же, нет! По себе знаю: бывают та­ кие объекты, которые не то что с радостью даром бы отдал, но и еще и приплатил,