Сибирские огни, № 5 - 1983

— Ну тогда почему ты хочешь оторваться от сына? Барга-Нима, переминаясь с ноги на ногу, заглянул Бутэдме в глаза: — Бутэдма Базарсадаевна... Я полностью согласен с вами, как вы решили, так и будет. Только я очень прошу, поедемте со мной за сыном... Бутэдма улыбнулась, польщенная, ей было приятно, что Барга-Нима так почтительно разговаривает с ней, спрашивает совета и просит по­ мощи. И она ответила важно: — Ну что ж, придется съездить с тобой. Не чужие все-таки... Дармажап, стоя рядом, слушал весь разговор и с удивлением отме­ чал, как блестят глаза у сестры и как смирно ведет себя с ней Барга-Ни­ ма. Разговаривают, как близкие люди... Только поздно вечером, когда уже летние звезды загорелись на си­ ней небесной глади, они загнали овец. Барга-Ниме постелили на большой железной кровати, на которой когда-то спала Дулсана. Ночь была душная, и то ли от духоты, то ли от того, что на него нахлынули воспоминания, Барга-Нима до самого утра не сомкнул глаз. «Что же это за штука такая —судьба человеческая? Вроде и сам человек себе хозяин, а судьба ему не подчиняется... Вот я, свободный был, вольный... Кто мог меня заставить бросить работу лесника? А вот, как оказалось... лежу в этой избе, чабаном заделался... Если бы кто-ни­ будь мне сказал раньше, что я стану чабаном, я бы мог поспорить с ним, на что он захотел бы. А теперь лежу и думаю, что завтра надо выходить на пастбище с овцами. И все ради родного сыночка, ради него...» Только под утро задремал Барга-Нима и тут же, вздрогнув, проснул­ ся: как живая, склонилась над ним Дулсана. Волосы распущены, лицо бледное, и капельки пота на лбу. И даже голос ясно различил Барга-Ни­ ма: «A-а, это ты, любимый мой Барга-Нима, приехал, спишь на моей кровати? Не забыл, значит, меня? Ну-ка... подвинься...» Сердце у новоявленного чабана заколотилось! Никогда не билось оно так сильно. Барга-Нима привстал, посидел немного на кровати, уф, еле отдышался! Потом, нащупав в темноте полуботинки, набросил на плечи пиджак и вышел на улицу. В серой мгле он различил старую ко­ рявую лиственницу и, усевшись на нее, закурил, жадно вдыхая дым. Тихо-тихо было... Ни ветерка, ни звука, только озеро, будто напол­ ненное черными чернилами, бездонно и мрачно темнело. Утром Бутэдма уехала в Ташир, поговорить с Надмитовым насчет Барга-Нимы, захватив его заявление. А самому Барга-Ниме пожелала успешного трудового дня: — Дармажап сегодня покажет тебе, что надо делать, а уж потом мы вместе будем тебя учить. Барга-Нима несколько уязвленно заметил, что он потомственный скотовод и что не такое уж это трудное дело — пасти овец. Бутэдма покачала головой, глаза ее заискрились в чуть-чуть насмепь ливой улыбке. — Спорить с тобой не буду. Вечером посмотрим... До обеда Барга-Нима наводил порядок вокруг летника, собрал в кучу всякий хлам, сжег его. А сам все вспоминал насмешливые слова Бутэдмы: «Вечером посмотрим». «Ну и посмотрим! Подумаешь, велика мудрость — пастух. И лесни­ ком, и плотником работал, справлялся, а здесь учить они меня собира­ ются!..» Убрав двор, Барга-Нима взял чабанский шест и отправился к Дар- мажапу. Вдалеке белели длинные постройки зимника Шулутаевской фермы, а чуть ближе, в тягучем степном мареве, будто в воде во время огромного паводка, плыли овцы. Неподалеку пасся и конь Дармажапа, а вот его самого нигде не было видно. «Хороша работенка! Коня стреножил, а сам спит, наверное... Ну, та­ кими секретами я овладею быстро. Да, собственно, что в такой погожий день может с овцами случиться? Травы здесь много, далеко не уйдут!»