Сибирские огни, № 5 - 1983

Бурятия была краем ссылки и каторги. Царское правительство, эксплуа­ таторские классы России не были заинтересованы в развитии хозяйства и культуры бурятского народа. В дворянско-буржуазной историографии буряты, как и другие «инородцы» Сибири, относились к народам, не способным к самостоятельному историческому творчеству, а могущим быть лишь объектами этнографических интересов. Но царизм был бес­ силен остановить взаимное сближение народов. Потому что была вто­ рая Россия, восставшая против всяческого насилия и гнета, в том числе и национального, делавшая все возможное для освобождения много­ численных народностей. Несмотря на преследование царизмом культуры и языка, несмотря на господство феодально-клерикальной культуры, бурятский народ созда­ вал демократическую культуру. Об этом свидетельствуют богатое устно­ поэтическое творчество бурят, народные песни и танцы, произведения народно-прикладного искусства. И в дореволюционное время они вызы­ вали большой интерес деятелей культуры России. Не случайно материа­ лы по быту и культуре бурят демонстрировались на первой Всероссий­ ской этнографической выставке 1867 г. Бурятские коллекции имелись в таких музеях, как этнографический музей Российской Академии Наук, Румянцевский музей, Дашковский этнографический музей, Русский му­ зей... Уже для А. Н. Радищева была ясна основная причина многовеко­ вой отсталости многочисленный народов России. «Самодержавие есть наипротивнейшее человеческому существу состояние»,— писал он. Традиции Радищева нашли свое продолжение и развитие в деятель­ ности декабристов, в программе которых видное место занимал лозунг освобождения всех народов России. С особой благодарностью и признательность!о чтят декабристов в Бурятии, где,находились в политической ссылке А. Н. Муравьев, Е. П. Оболенский, К. П. Торсон, братья М. А. и Н. А. Бестужевы, А. И. и П. И. Борисовы, В. К. и М. К. Кюхельбекеры, Ю. К. Люблинский, а также В. С. Толстой, М. Н. Глебов, И. Ф. Шимков и Я. М. Андреевич. Среди иркутских бурят жили на поселении такие видные деятели декабристского движения, как В. Раевский, М. Лунин, С. Волконский, М. Трубецкой и другие. Они внедрили в среду местного русского и бурятского населения просвещение, вели революционно-просветительскую деятельность, кото­ рая оставила заметный след в истории края. Они первыми с демократи­ ческих позиций подошли к изучению края, особенностей быта, обычаев, нравов, верований бурят. Статьи и очерки Н. А. Бестужева «Бурятское хозяйство», «Забайкальское хозяйство», «Гусиное озеро», воспоминания, дневники и многочисленные письма декабристов представляют собой начало подлинно передовых научных знаний о Бурятии. Литература де­ кабристов сразу же приобрела общерусское звучание. Благодаря этому Бурятия впервые оказывается вовлеченной в орбиту общероссийских проблем, становится темой изучения и объектом благотворного воздейст­ вия на нее русского революционного освободительного движения. Все это как эстафета, как завещание перейдет последующим поколениям русских феволюционеров-интернационалистов, станет прочной традицией передовой демократической культуры России в ее отношениях ко всем малым народам русского государства. Доржи Банзаров был один из первых ученых «инородческого» мира. На следующих этапах истории эта традиция найдет свое дальнейшее, в ряде случаев блестящее, продолжение в жизни и судьбах новых поколе­ ний бурятских ученых, культурных и общественно-политических деяте­ лей: Г. Гомбоева, Н. С. Болдонова, Б. Норбоева, Ц. Онгодова, М. Н. Хангалова, Ц. Ж. Жамцарано, М. Н. Богданова, Г. Ц. Цыбикова и дру­ гих. Они являлись питомцами и последователями таких видных русских прогрессивных деятелей, как А. П. Щапов, Д. А. Клеменц, С. Ф. Ольден­ бург, Г. Н. Потанин, Н. М. Ядринцев. Наиболее существенное влияние на развитие политического самосоз­ нания и культуры Бурятии оказал третий этап революционного движения