Сибирские огни, № 5

помощь для проникновения в глубь Тибета. 25 ноября 1899 года новоявленный богомо лец с караваном паломников и торговцев вышел из Урги (современный Улан-Батор). Так началось его долгое 888-дневное пу тешествие. Современный человек не всегда может представить все трудности и опасности, ко торые приходилось преодолевать на пути к цели исследователям в прошлом. Представ ление об этом в полной мере дают страни цы книги Цыбикова, посвященные переходу от Урги до Лхассы и обратно. Эта дорога была отмечена только многочисленными скелетами павших в пути животных. К при родным препятствиям (гиблые безводные пустыни и крутая «лестница» перевалов, ведущих к самой высокой в мире горной системе) добавлялось лихоимство маньчжур ских и тибетских чиновников, а нередко и недобрый интерес со стороны местных жите лей, видевших в путниках вполне законные объекты своей наживы. Поэтому пройти и подробно описать новый маршрут само по себе было большим научным достижением. Но книга Цыбикова не сводится к путе вым записям. И в дороге, и во время своего длительного пребывания в Лхассе наблюда тельный паломник изучал этнографические, социальные, духовные особенности жизни местного населения. Особо надо сказать о его отношении к ламаистской религии. Сим воличным в этом смысле представляется описание Поталы, дворца далай-ламы: вну шительный фасад огромного комплекса, зо лоченые крыши — и, одновременно, неприв лекательность .задних стен зданий, где един ственным «украшением» являлись «отбросы человеческого организма, в изобилии стекаю щие из отверстий клозетов» (с. 86). Цыби- ков без особых эмоций, но в то же время весьма убедительно показывает слепую веру и фанатизм буддистов, прекрасно уживаю щихся, однако, с продажностью и прекло нением перед деньгами, «которые в Тибете имеют особенную силу, служа мерилом от добродетели до святости и знатности, до высших степеней сановничества» (с. 105). Отгородившись от внешнего мира и за ботясь прежде всего о личном обогащении, высокоученые ламы оказались неспособными обеспечить прогрессивное развитие своего народа, который прозябал в нищете и не вежестве. «Содержание большого числа ду ховенства, малодоходность страны и почти полное отсутствие промышленности служат, по-видимому, причиной общей бедности про стого народа. Беднота эта заставляет тибет ца ограничиваться самыми малыми потреб ностями»,— отмечал Цыбиков (с. 104). Стремление к познанию явления со мно гих сторон, во всей его сложности характер но и для последующих работ Г. Ц. Цыбико ва. Случалось, он высказывал ошибочные мнения, однако это были ошибки творческой личности] которые он сам преодолевал в хо де дальнейших исследований. Заложенные Г. Ц. Цыбиковым и его пред шественниками основы бурятского востоко ведения ныне успешно развиваются совре менными бурятскими ориенталистами. В на стоящее время главным центром, координи рующим научную деятельность востокове дов Бурятии, является Бурятский институт общественных наук БФ СО АН СССР. Ве дущиеся там исследования по истории, куль туре и филологии Востока разделяются на три основные области — монголоведение, тибетологию и буддологию. Сравнительно полное представление о диапазоне и харак тере этих изысканий дает сборник статей «Востоковедные исследования в Бурятии». С точки зрения историографии интересны статьи Ш. Б. Чимитдоржиева и Р. Л. Бал- даева, посвященные истории монголоведе ния й России. Зародившись еще в XVIII ве ке, монголоведение стало одной из первых отраслей отечественной ориенталистики, за нимающейся Дальним Востоком. Первона чально (уже в XV веке) интерес к монголь ским народам и их языкам носил характер сугубо практический: царской администра ции необходимы были квалифицированные переводчики. Но по мере усиления торговых и культурных связей с Центральной и Во сточной Азией стала очевидной необходи мость более глубокого изучения как самих восточных языков, так и их носителей. В связи с этим уже в первой трети XVIII столетия начинает широко обсуждаться во прос о создании особой Азиатской Акаде мии, чему, впрочем, так и не суждено было сбыться. В организационном плане развитие востоковедения пошло иным путем: его центрами стали Азиатский музей и универ ситетские кафедры и в первую очередь —• монгольская кафедра Казанского универси тета, созданная в 1833 г. при деятельной поддержке ректора, знаменитого математика Ц. И. Лобачевского. До середины прошлого века Казань была важнейшим центром оте чественного монголоведения, именно там. начали свой путь в науку бурятские ученые Г. Гомбоев и Д. Банзаров. Имена предста вителей следующего поколения монголове дов конца XIX — начала XX вв. (К. Ф. Гол- стунский, А. М. Позднеев, А. Д. Руднев, В. Л. Котвич, Б. Я. Владимирцев, Ц. Жам- царано) тесно связанк уже с Петербургским университетом, где сложилась цеЛая восто коведная школа, достижения которой, в ча стности, в монголистике значительно прев зошли успехи западной науки того времени. Значительное внимание востоковеды Бу рятии уделяют изучению монгольской лите ратуры и ее сопоставлению с бурятским фольклором. В этом отношении характерна помещенная в сборнике статья М. П. Хомо- нова, исследующего фольклорные элементы в древнейшем (создан в .1240 г.) литера турном памятнике монголов «Сокровенном сказании». Целый ряд содержащихся в нем пословиц, поговорок и других устойчивых форм' художественного языка встречается и в бурятском устном народном творчестве, что может служить еще одним аргументом в пользу его глубокой древности и архаич ности. Тибетологические и буддологические ис следования по своему характеру тесно свя заны друг с другом, ибо едва ли можно понять центральноазиатский буддизм без постоянного обращения к Тибету. Начало отечественной тибетологии и буддологии было положено в XIX в. Большая роль в этом принадлежала корифею русского во стоковедения академику В. П. Васильеву, научной деятельности которого в данной об ласти посвящена статья Р. Е. Пубаева. Начатое В. П. Васильевым изучение важ

Сибирские огни, № 5 - 1983