Сибирские огни, № 5 - 1983

имя чего?» романист, как мы убедились, отвечает прямо . и недвусмысленно — во имя правды; художник, утверждает Э. Ве- темаа, не должен ни в чем поступаться перед истиной, даже когда он имеет дело С далеким прошлым, даже когда нет свиде­ телей и свидетельств, могущих уличить его в передергивании тех или иных фактов; настоящий художник в своих исканиях обя­ зан всегда и всюду руководствоваться чув­ ством долга и совести. Именно так и посту­ пает Мадис Картуль, глубоко осознавший, что искусство требует от художника не только полной отдачи, но и полной, абсо­ лютной честности. Однако сам Мадис ока­ зался истинным служителем искусства не только потому, что сумел отстоять свое пра­ во на правду, проявил твердость и стой­ кость в борьбе за свои художнические прин­ ципы... «Служенье муз не терпит суеты» любим мы повторять и не всегда задумываемся над тем, что суета — это не одни лишь жи­ тейские мелочи и бытовые неурядицы. «Суе­ та» — это прежде всего пресловутая «железная» логика жизни, стремящаяся подчинить себе всякого смертного, сделать его рабом обстоятельств и условностей. Подняться выше «суеты» — значит действо­ вать и поступать вопреки этой логике, ри­ сковать. Истинное «служенье муз» — это всегда дерзание, несовместимое ни с каки­ ми расчетами, не подвластное зачастую ни­ какой логике. Вот почему те, кто дерзают,— одерживают, как правило, победу, а те, кто живут в искусстве по расчету, «суетятся», всегда рано или поздно терпят крах, не­ смотря на всю свою изобретательность и изворотливость. Э. Ветемаа дает нам прек­ расный повод в том убедиться на примере противопоставления Мадисц, Картуля двум другим деятелям кино — ведущему режис­ серу студии Карлу-Ээро Райа и начинаю­ щему режиссеру Рейну Пийдерпуу. Весь парадокс здесь состоит в том, что оба оппонента Мадиса кажутся людьми, совер­ шенно далекими от всякой житейской суе­ ты: этакие респектабельные джентльмены, не позволяющие себе ничего лишнего, не дающие ни малейшего повода, чтобы чем- то скомпрометировать себя. Карл-Ээро, например, каждое утро «подкачивает му­ скулатуру» — упражняется с эспандером, соблюдает строгую диету, в творческие командировки, во избежание сплетен ^и кривотолков, возит с собой жену; Рейн Пийдерпуу тоже всячески блюдет себя. В сравнении с этими денди Мадис Картуль выглядит. безалаберным старым холостя­ ком: он и выпить не дурак, и в выражениях не стесняется, и может при случае приво­ локнуться за смазливой девчонкой... И тем не менее не Мадис, не этот чудаковатый, взбалмошный толстяк, а именно Карл^-Ээро и Рейн подвержены суете — той самой суе­ те, которая «несовместна» со званием ху­ дожника. Решив ловко подсидеть Мадиса Картуля, а затем добиться отстранения его от съемок, они затевают грязную игру. Все вроде бы логично, все до тонкостей рас­ считано и выверено в этой игре. Но, как известно, любая логика, любой расчет всег­ да могут быть побиты другой, более совер­ шенной логикой, другим, более точным рас­ четом. Этот непреложный закон проявляет себя уже внутри «творческого союза» меж­ ду Карлом-Ээро и Рейном. Первый, вовле­ кая второго в свой заговор в качестве со­ участника, естественно, желает знать, чего хочет тот получить. Как будто бы совсем немного: Рейн мечтает экранизировать ро­ ман классика эстонской литературы Там- мсааре «Юдифь». И тоже все вроде бы ло­ гично, продумано в планах и притязаниях Рейна Пийдерпуу. .Чтобы ничем не запят­ нать себя, сохранить репутацию перспек­ тивного режиссера, он решает порвать с Мадисом, идущим на риск, вовремя спрыг­ нуть с его «кинобрички». («Если кинобрич­ ка опрокинется, а это очень и очень воз­ можно, то он элегантно отойдет в сторонку, да еще попросит снять с титров свою фами­ лию».) Однако вот тут-то и вступает в силу более высокая логика и более тонкий ра­ счет. «...Господь бог и автор этого романа,— язвительно замечает Э. Ветемаа,— знают, что бедный Рейн Пийдерпуу находится в глубоком заблуждении». Дело в том, что Карл-Ээро сам давно вынашивает мечту снять «Юдифь». И он круто меняет реше­ ние: теперь, вместо того чтобы дать воз­ можность Рейну спрыгнуть с «брички», он, наоборот, покрепче привяжет его к этой «бричке», поручит ему самостоятельно снять эпизод для фильма Мадиса Картуля и таким образом повяжет его одной ве­ ревочкой с Мадисом. А затем Карл-Ээро де­ лает еще один, самый, пожалуй, коварный ход: пользуясь правом ведущего режиссера студии, он настаивает на предварительном просмотре отснятого материала. Настаива­ ет с той целью, чтобы члены художествен­ ного совета студии запретили после про­ смотра снимать Мадису Картулю фильм по измененному сценарию. И снова мы имеем повод убедиться, сколь ненадежны эти союзники — логика и голый расчет. Все, кажется, учел Карл-Ээро в своих кознях против Мадиса Картуля. Просчитался толь­ ко в одном: 'забыл, что есть сила, способная одержать верх над любой подлой логикой, опрокинуть любые коварные расчеты. Сила эта _ волшебная магия искусства. Именно само искусство и говорит в решающий мо­ мент свое веское слово. Отснятый «не по сценарию» материал настолько поражает членов худсовета оригинальностью, глуби­ ной мысли, что все единодушно дают и «добро» на дальнейшую работу, и полную свободу действий режиссеру, Мадису _ Кар­ тулю. И этот финал, при некоторой его нарочитости, кажется совершенно необходи­ мым в романе, ибо здесь важен не столько сам результат (посрамление двух деляг от киноискусства), сколько мысль о высоком предназначении художника, о его праве на поиск, на дерзание... Итак, в последние годы у нас появилось немало романов — «хороших и разных». Хо­ роших — в смысле исполненных на доброт­ ном художественном уровне. Разных — в смысле обращенных к разным сторонам и сферам нашей сложной действительности, в чем мы наглядно убедились на примере ро­ манов Ч. Айтматова, Евг. Евтушенко, М. Алексеева, Э. Ветемаа. Но вот что лю­ бопытно: ни в одном из этих романов не затронута такая сторона жизни, как совре­ менное производство. Нет современного производства, как самостоятельного объек­ та изображения, и в целом ряде других ро- {1 Сибирские огни № 5