Сибирские огни, № 5

ры , и получает роль в фильме. Проведав ший об этой интрижке ведущий режиссер студии Карл-Ээро Райа решает подсидеть Картуля и вовлекает в «заговор» его по мощника Рейна Пийдерпуу... Словом, обыч ная закулисная жизнь с ее вечными свара ми, сплетнями, склоками. И вместе с тем перед нами один из самых, удивительных вечных парадоксов: люди служат искусству, которое везде и всюду зовется не иначе, как святым, а сама вершат разные грязные де лишки. Именно этот парадокс н дал повод рецензенту «Нового мира» Б. Рунину сде лать вывод, что «Сребопряхи» Э. Ветемаа — это правдивый и остроумный рассказ о том, как «из «сора» самых различных, и притом весьма прозаических, обстоятельств, из множества отнюдь не всегда возвышен ных человеческих притязаний» рождается произведение искусства *. Не случайно в романе возникает аналогия — уподобление современных «киношников» легендарным сребопряхам из эстонского эпоса. «Химики осуществили соединение воню чего ядовитого хлора с серебром. Хлорид серебра, хлористое серебро — волшебное зелье, которым покрывается пленка, погло щающая, вбирающая в себя картины вы мышленного мира и сохраняющая их. Но одновременно поглощающая и творцов этого мира. Словно заколдованные сребо пряхи из эстонского эпоса, обречены соз датели фильмов вечно пребывать в бессмыс ленной суете, не знать душевного покоя. Иллюзорные серебряные миры чаруют и манят вас, а хлор разъедает ваши души!» Приведя эту цитату, Б. Рунин совершен но справедливо утверждает: «Нет сомне ния, что здесь-то и заложена глубинная мысль романа». Нельзя не согласиться и с другим утверждением критика, что, разви вая эту мысль, автор «Сребопрях» кое-где противоречит самому себе. Ведь каждый художник, замечает Б. Рунин, «не только не растрачивает себя, создавая некий об разный мир, но, напротив, обогащает соб ственную личность, возвышается через этот вымысел даже над самим собой. Да, Мадис, стремясь сделать свой фильм произведени ем искусства, лишил себя душевного покоя, но, надо думать, не в ущерб, а во благо себе. Ибо истинное творчество не может не сопровождаться духовным ростом худож ника. Другое дело, что о преображении его «вестерна» в психологическую драму рассказано в романе хоть и подробно, но крайне неубедительно». Вот только с этим последним утвержде нием позволю себе не согласиться. Прозре ние Мадиса Картуля, поиски им нового ху дожественного решения снимаемого филь ма — все это показано в романе как раз более чем убедительно. Б. Рунин, да и дру гие критики, писавшие о «Сребопряхах» 2. упустили, на мой взгляд, один существен ный момент. Маленький, но очень емкий роман Э. Ветемаа посвящен не только проб лемам искусства, творчества, в нем серьезно поставлена и такая проблема, как отноше ние к прошлому, к истории. Именно раз думья над прошлым своего народа и заста-1 1 Б. Р у н и н. Снимается кино. Жуонал «Но вый мир», 1982. № 3, с. 240. ! См., например, обсуждение романа Э. Вете маа на страницах «Литературного обозрения» (1982. № 6). вили Мадиса Картуля круто изменить замысел фильма, наполнить его тем глав ным, что должно составлять суть и смысл всякого серьезного произведения искусст- _ правдой жизни. В самом деле, кто он такой, этот Румму Юри — герой будущей ленты? Всего-навсего бунтарь-одиночка, бросивший вызов сильным мира в пору, когда большинство крестьян в основном со стояло из холопов, не способных даже на стихийный протест. Чутьем художника Ма дис почувствовал, что выступления таких смельчаков в ^те времена были не чем иным, как трагедией одиночек, и обращать одну из таких реальных трагедий в водевиль с переодеванием, погонями и перестрелками по меньшей мере кощунственно. И Мадис находит мужество сказать себе: «...давайте не будем приукрашивать свое прошлое, взглянем на него прямо! Что из того, что в нем так же мало утешительного, как в сухой лепешке и деревянной лавке. Именно смирясь с этим фактом, мы сможем гордо и смело идти вперед. Сбросим бремя слад кой лжи, мы в ней не нуждаемся, наше достоинство, наша самобытность — это на ше достояние и сам-о по себе чудо. Есть на свете великие люди, родившиеся от прачки и пьяницы кучера, но не стыдящиеся этого. И именно сравнение с первоначальным уровнем делает еще более весомым то, чего они достигли». Какая верная, глубокая мысль! И как не достает многим нашим пухлым эпопеям именно такого вот честного взгляда на ис торию, на прошлое, такого вот мужествен ного смирения перед его темными, теневы ми сторонами. Ведь смириться с чем-то — не значит непременно оправдать, смирение —■ это ко всему прочему еще и умение мужест венно сносить испытания, одним из како вых и является испытание правдой, кото рая бывает порой очень горькой, нестерпи мо горькой... Прошлое, история вроде бы беззащитны перед нами. Мы можем обращаться с ними как нам угодно, как нам заблагорассу дится: показывать одни факты и умалчи вать о других, подробно говорить об одних событиях и вскользь — о других; историю мы можем как угодно трактовать, толко вать, беллетризировать, инсценировать, эк ранизировать... Однако, перефразируя из вестное выражение, можно твердо сказать; историю, как и природу, не обманешь. Она, так же, как и природа, рано или поздно мстит за каждое насилие над ней, за каж дое бесцеремонное вторжение в нее. Вот почему так вырастает в наших глазах глав ный герой Энна Ветемаа, вовремя прозрев ший и рредотвративший одно из таких не умных, беспардонных посягательств на историю. Вот почему и хочется причислить роман «Сребопряхи» к тем широко извест ным произведениям последних лет, где со всей серьезностью ставится проблема бе режного, вдумчивого отношения к истории, к ее горьким урокам и истинам. Другим важным вопросом в романе Э. Ве темаа наряду с отношением к прошлому, является вопрос об отношении к искусству, точнее даже сказать так: о служении ис кусству Во имя чего и как надо служить искусству? Какие именно люди подходят для этой роли, а какие ему, искусству, на оборот, противопоказаны? На вопрос «Во

Сибирские огни, № 5 - 1983