Сибирские огни, № 5 - 1983

«Сегодня выиграл гонку на 20 километ­ ров. Стал чемпионом СССР. Вроде бы не такое уж великое событие для чемпиона мира, призера Олимпиады, двукратного олимпийского чемпиона в эстафете, но кто бы знал, как я хотел по возвращении из Саппоро хорошо выступить на чемпионате СССР и доказать... Вот написал слово «доказать» и задумал­ ся. А надо ли кому-то доказывать, что мое четвертое место в Саппоро — чистая слу­ чайность? Да и такая ли это случайность, если честно самому признаться? Трижды мазануть на первом рубеже, мазануть, а потом что-то койу-то доказывать, искать причины поражения. Виноват во всем сам! На этом поставим точку и не будем жить в плену переживаний. Доживем до следую­ щей Олимпиады... Ужасно неудобно перед Евгением Дмит­ риевичем: ведь столько сил, времени он от­ дает в работе со мной. Во время моих не­ удачных выступлений в Саппоро на него жалко было смотреть, будто он один был виной всех моих неудач. Хотя он-то был виновен меньше всего. Как раз ему-то я бо­ лее всего обязан всеми успехами, начиная с первого моего чемпионата мира. Словом, страшно хотел выиграть двад­ цатку. Только победа могла погасить огонь Саппоро, что продолжал еще жечь меня. Кажется, чудом вырвал у Сафина и Соро­ ки. Но это чудо (я теперь отчетливо пони­ маю причину своего поражения на Олим­ пиаде) — моя скорость на дистанции. Вот про что я забыл в Саппоро, настраиваясь только на свое уязвимое место — стрель­ бу. Вот в чем я себе изменил и жестоко поплатился за это». Через день Александр Тихонов с друзья­ ми по динамовской команде Е. Кузьминым, Я. Сорокой и Р. Сафиным стал чемпионом СССР 1972 года и в эстафетной гонке. Эти победы вернули былую уверенность в своих силах. Трудный для него сезон подходил к концу, но даже победы после олимпийских стартов не принесли полного удовлетворения. «Возможно, в моей подготовке к Олим­ пиаде были допущены какие-то просчеты,— сказал Тихонов в беседе с журналистами по возвращении с чемпионата страны.— Но если бы я выходил на старт в Саппоро в такой форме, в какой находился сейчас, месяц спустя после Олимпиады, думаю, не уступил бы никому. На чемпионате страны меня просто несло по дистанции. В Саппо­ ро я бежал через силу, будто что-то во мне сопротивлялось... Олимпиада — это такое потрясение, после которого отходят не сра­ зу, а некоторые и никогда... — Думаете ли вы о следующей Олимпиа­ де? — задали ему вопрос. Тихонов улыбнулся и посмотрел на своего тренера. — О чем же ему еще думать? — ответил за него Глинский. И тут же добавил: Нам всем надо об этом серьезно думать». ПЕТРОВИЧ Задрлго до начала весенней охоты, ког­ да в низинах и глубоких оврагах лежит рыхлый, потемневший снег, но воздух уже наполнен запахами оттаивающей земли, на­ гретой первыми лучами прели на непросох­ ших лесных полянках, беспокойство, чем-то напоминающее предстартовое состояние, ох­ ватывает Александра, и он нет-нет да раз­ вернет свое охотничье снаряжение, почистит и без того зеркальный ствол ружья, прове­ рит порох, дробь, переберет патроны. Охота — вторая страсть Тихонова. Ничто так не отвлекает, ничто так не успокаивает после напряженного зимнего сезона, как охота. Александр не смог бы объяснить, почему на охоте он чувствует такую рас­ слабленность, такую освобожденность от всего, что постоянно является предметом его забот, переживаний, как не смог бы объяснить легкую тоску, что постоянно приходит к нему, когда он, лежа на мягкой травяной подстилке, жадно вслушивается в едва различимые ночные звуки. И легкий перестук дятла, и по-сиротски печальный посвист запоздалого в ночи чирка, и шоро­ хи пробуждающихся почек на деревьях,— все это наполняет душу радостным чувст­ вом сопричастности к жизни этого загадоч­ ного, вечного мира. Охотника-Тихонова не пугают расстояния. Охотился он и на" Крайнем Севере, и на Камчатке. Где только не побывал со своим «Зауэром»! Но одним из любимых мест для него являются леса и озера Купин- ского района Новосибирской области. Весеннюю охоту в предолимпийском 1971 году он пропустил. Поэтому с особым нетерпением ждал осени. Охота выдалась не очень удачной, но это нисколько не огорчило: главное было не в количестве добытых уток, а в том, что пред­ ставилась возможность побродить с ружь­ ем по любимым местам, посидеть у ночного костра, надышаться запахом сухого сена, брошенного под бок в наспех сделанном шалаше. Поездка же запомнилась Тихонову прежде всего знакомством с Петровичем — интереснейшим собеседником, заядлым ры­ боловом и охотником, удивительным непо­ седой, несмотря на без малого семьдесят лет. Они повстречались в первый же день на Чанах, после вечерней зорьки у костра. Он так и представился: «Петрович». — А имени, -фамилии нет, что ли, отец? — спросил Тихонов. —■Есть, конечно,— ответил старик,— да зачем тебе это? Зови Петровичем: меня так уж лет тридцать кличут. В деревне у любо­ го спроси, где Петрович живет, завсегда покажут. А фамилия — что она даст: я и сам от нее отвык... Он подвесил чайник над костром, спро­ сил: — А ты сам-то откуда будешь, с каких мест? Вроде у нас, в Белове, я тебя ни ра­ зу не примечал. — Из Новосибирска я, отец. — A-а, с Новосибирска. Хороший город. А робишь где: в заводе или в конторе ка­ кой... Не договорив, он замер, прислушиваясь к еле слышным шорохам в далеких камы­ шах. Александр тоже напряг слух, но ничего не мог уловить. — Никак, Самойловы опять бреднем промышляют,— зло проговорил старик.— Ни стыда, ни совести нет: все, что ни по