Сибирские огни, № 4 - 1983

глазами увидеть, так ли она хороша, как молва доносит. Да и узнать, приданое какое за ней будет. Узнавши, может и посватаемся. Наташа, стоявшая в прихожей (ее тоже в комнатку не пускали по­ ка), замерла от удовольствия, глаза и впрямь стали большими, только голубизна чуть потемнела. — Что же о женишке, сватьюшка, помалкиваешь? — встряла Анна Андреевна Береговая.— Или нечего сказать? — Как нечего,—еще пуще поджала губы Мария Николаевна, раз­ ворачивая плечи.—Жених у нас всех мер: и ростом удался, и лицом взял, и ум есть. И богат! Одних земель Сколько! И все пашни! Мильёны пудов хлеба по сусекам. А скота — несметные стада. — Ну что ж, пожалуй, можно и о деле поговорить,—обернулся Александр Рудольфович к Анне Андреевне и Ивану Николаевичу. Анна Андреевна и Иван Николаевич закивали. Видно было, особен­ но по лицу Ивана Николаевича, что они с трудом сдерживают себя, что­ бы не расхохотаться. — Есть такая девица у нас,— молвил Александр Рудольфович.— Есть. Только отдавать жалко. Самим люба она. Но ничего не поделаешь, придется... Жених нам тоже люб. Так что не возражаем породниться. Условия наши такие —свадьбу справляем в нашем колхозе, по всем правилам русских обычаев, всем колхозом. Приурочим свадьбу ту к празднику День работников сельского хозяйства. Мои переглянулись и опять согласно закивали: — И приданое за невестой даем...—Александр Рудольфович вы­ нул из кармана лист бумаги и начал вычитывать...—А что, любезные, у женишка изба-то ладная ли при его богатых землях-то? — Наливай,— нетерпеливо рявкнул раскрасневшийся Михаил Григорьевич. — Как это наливай? — запротестовала Мария Николаевна, вошед­ шая в родь и совсем не желавшая выходить из нее.—Мы ж и спросить еще должны молодых-то, нравятся ли они друг другу, есть ли промеж них любовь. Согласны ли они? Мы встали, теперь нам можно было войти в комнату. Поблагодари­ ли мы сватов, сказали, что согласны. — Наливай! — опять скомандовал Михаил Григорьевич. — Ты не очень, не очень! — осадила его Мария Николаевна. Сесть в комнатке было уже негде, и нас с Наташей втиснули между узким платяным шкафом и стеной. — Горько, горько! — закричала Феня. По-моему, она поторопилась, на помолвке это самое «горько» не кричат. Но раз крикнула, значит, на­ до исполнять, тем более, и Александр Рудольфович и Михаил Григорь­ евич поощрительно подмигивали. В руках у Михаила Григорьевича оказалась гитара. Он уже рва­ нул струны, а потом ладонью притушил звук и запел свою любимую: «Когда я на почте служил ямщиком». Кто бы мог подумать, что в этом дородном, крупноруком мужчине такой соловей сидит! Ему подтягивала чета Горбаней. Мария Николаевна накинула на голову белую, в голубых разводах, косынку, поблагодарила за угощение и подала команду на выход. Отъехав за переулок, я притормозил, оглянулся. Сосна высту­ пала темным, расплывшимся, просевшим стогом. Под ней светился квадрат оконца, в нем, затянутом шторкой, мета­ лись тени. Это Наташа и Феня убирали посуду, восстанавливали в ком­ натке прежний порядок. Потом сдвинулся этот желтый квадрат в сторону изгороди, шат­ нулся вверх и вовсе пропал, утонул в темноте. Будто и не было его. Дорога по буграм выделялась четким серым полотном, а в лесу и она пропала в переплетении густых холодных теней. Ночь вбирала в себя все.