Сибирские огни, № 4 - 1983

принимать самые разнообразные формы, применяться к самым различным обстоя­ тельствам. Рассказ Т. Набатниковой «Капитан» как будто бы всего-навсего о юношеской любви, которая со временем истаяла, сошла, как первый снег. Но при внимательном прибли­ жении мы увидим трагедию прагматика (сама героиня рассказа поначалу этого и не ощущает), живущего четко оконтурен­ ным, распланированным будущим, но. уже потерявшего прошлое, а в нем — чистую, не растраченную на «лисьи» хитрости и рационалистические расчеты, душ£. Уже в шестнадцать лет Галка примеряет свою первую любовь на вырост и уверенно пере­ шагивает ее ради «приличной» жизни. Не­ которое время она самодовольно чувствует себя «стреляной лисой», но ее «лисье пре­ восходство» не только не делает Галку счастливой, но попросту выхолащивает ее существование: дни идут и ей уже «не за что зацепиться в потоке временя». Прагматизм героев рассказа Г. Копыти- на «Возвращение» выявляется на ином уровне бытия — в сфере производственных отношений. Ма становимся свидетелями сю­ жетной ситуации, в которой добро и зло открыто противоборствуют, на первый взгляд, когда хороший инженер водной ин­ спекции защищает в открытом поединке природу от плохих хозяйственников, стре­ мящихся во что бы та ни стало сдать не­ доделанный свиноводческий комплекс. Од­ нако, используя эту, как говорят спортсме­ ны, наигранную комбинацию, автору удалось сказать и свое небанальное слово. Читая рассказ, мы как-то не ощущаем, несмотря на жесткую заданность схемы, деление на плохих и хороших персонажей. Все жиз­ ненно сложнее. И хозяйственники, и инже­ нер Буйницкий, отказывающийся подписать приемочный акт,— люди ответственные, прекрасно понимающие важность постав­ ленных перед ними задач. Но если у хозяй­ ственников распространение чувства ответ­ ственности локализовано днем сегодняш­ ним, то Буйницкого отличает сверх того ответственность перед будущим. С этих по­ зиций его ответственность более духовна, гражданственна и... исторична. «Он взгля­ нул на все сегодня с ним происшедшее и подумал, что здоровье реки зависело от нравственного здоровья Сухарева, директо­ ра свинокомплекса и других людей. Ведь ®се они — звено длинной и крепкой цепи. Начало, ее — деды и прадеды, а конец — их дети, уже народившиеся, и те, которым предстоит народиться. От них ничего не за­ висит и от них зависит все. И, говоря о добре, которое побеждало зло, потому что «кто-то не давал злу сомкнуть свой круг... даже ценой овоей жизни», автор с невесе­ лой иронией замечает, что его-то герою, его Буйяицкому пришлось преодолевать «обыч­ ную гражданскую апатию»... Герой рассказа В. Курносенко «Побег» пытается преодолеть равнодушие, рождае­ мое сухим, голым профессионализмом. Мо­ лодой врач вдруг с ужасом замечает, что с трезвым, холодным профессиональным умением от него уходит другое, не менее важное умение — умение сострадать лю­ дям, умение чувствовать чужую боль как свою. Рассказ «Побег» едва, ли можно при­ числить к распространенной ныне «меди­ цинской» прозе. Автор поднимает общечело­ веческие, философские вопросы. Это не только вопрос о всепроникающем гуманиз­ ме, это и вечная проблема отношения к смерти. Герой В. Курносенко не пускается в отвлеченное теоретизирование и мудрст­ вование— мы видим целую эволюцию его взглядов. В начале рассказа перед вами юный доктор, только начинающий свою практику, но зато готовый помочь всем и вся бескорыстным участием. И для него пока «любая смерть — это итог. Всех, все­ го человечества». Со временем настало при­ выкание — самое, наверное, страшное, что может быть для врача, да только ли для врача — привыкание к чужой боли и чужой смерти. У В. Курносенко привыкание это изображено психологически точно, худо­ жественно впечатляюще. А с привыкацйем, с атрофированием души, как последняя вспышка, как своеобразная агония духов­ ного начала приходит настоятельнейшая потребность полного самоопределения, не­ обходимости окончательного выбора. Или «подойти поближе — соумереть с каждым, кого хоронишь», как когда-то, в молодости, когда не было еще страха перед собствен­ ной смертью. Но для этого, признается ге­ рой «Побега», он «не годился», потому что «слишком любил себя». Или же «остаться снаружи, привыкнуть». Герой В. Курносенко выбирает иное — «отойти совсем. Сберечь­ ся, надеясь на что-то пока неясное и нере­ шенное». Отсюда и название — «Побег». В. Курносенко удалось завязать в один узел проблемы как специфически-профеосио- нальные, социально-нравственные, так и философские. И, вероятно, я не особенно ошибусь, если назову рассказ «Побег» од­ ним из лучших произведений альманаха «Истони»-82. Заканчивая разговор об альманахе, хо­ телось бы отметить работу составителей сборники И. Митрофанова (поэзия) и А. Лобановой (проза), собравших интерес­ ный и разнообразный по составу и звучанию ансамбль молодых литераторов. АЛЕКСЕЙ ГОРШЕНИН Героическая поэзия гражданской войны в Сибири. (Сост., автор вступит, статьи и при­ мем. Л. Е. Элиасов]. Новосибирск, Наука, Сиб. отд-ние, 1982. Рекомендуемая читателю книга —■по­ смертное издание труда известного сибир­ ского ученого профессора Л. Е. Элиасова, отдавшего более сорока лет своей жизни делу собирания и Изучения фольклора Си­ бири. Ему принадлежит большое число ста­ тей, монографических исследований и сбор­ ников, посвященных теме гражданской вой­ ны в устном народном творчестве сибиря­ ков. Созданию этой последней книги пред­ шествовал многолетний кропотливый труд: в ее основу легли записи, сделанные в ходе многочисленных фольклорных экспедиций, материалы архивных разысканий, данные, полученные при изучении периодических изданий эпохи революции и 20-х годов, ставших ныне библиографической редкостью и рассеяных по многим библиотекам и хра­ нилищам страны. Квита представляет собой научную публикацию текстов более трехсот