Сибирские огни, № 4 - 1983

я книжной полки Владимир Чивилихин. Память. Роман-эссе. М., ХЛ, (Роман-газета). Л. Л. Толстой считал, что «со временем ¡вообще перестанут выдумывать художест­ венные произведения. Будет совестно писать про какого-нибудь вымышленного Ивана Ивановича или Марью Петровну. Писатели, если они будут, будут не сочинять, а только рассказывать то значительное и интересное, что им случалось наблюдать в жизни». Го­ воря о соотношении ¡науки и искусства, А. П. Чехов высказывал мысль, что «чутье худож­ ника стоит иногда мозгов ученого, что то и другое имеют одни дели, одну природу и что, быть может, оо временем при совершен­ стве методов им суждено слиться вместе в гигантскую, чудовищную силу, которую те­ перь трудно и представить себе...» В настоящее время общепризнано, что природа познания и искусства едина. Наука изучает предметы и явления окружающего мира, искусство—эмоциональное отношение человека к этим предметам. Писатель соби­ рает и аккумулирует в своем творчестве проявления человеческого по отношению к явлениям природы и событиям общественной жизни. Но структура познавательного про­ цесса в искусстве более сложна, нежели в науке, включая в себя помимо эмоциональ­ ного отношения человека к предмету и сам предмет. С усложнением общественной жиз­ ни усложняется и наше эмоциональное вос­ приятие ее. Картины осеннего дня в лесу, прозрачный синий воздух, шорох листвы под ногами вызывают в современном человеке далеко не однозначные эмоции. Не только на сентиментально-возвышенный и романти­ ческий лад настраивает его этот лес. Сло­ манная ветка рябины, давнее кострище, так и не сумевшее укрыться за лето новой тра­ вой, запыленное деревце у дороги, по кото­ рой несутся машины,—и уже не просто лес предстает перед взором человека. Жизнь и судьба этого леса. Его история. Настоящее и будущее. И в горниле сложного, еще не во всем объяснимого эмоционального со­ стояния выплавляется небывалое прежде чувство ответственности человека за все происходящее на планете. Усложнение восприятия действительности находит отражение в развитии форм худо­ жественного творчества, объединении в них субъективного эмоционального и объектив­ ного познавательного начал. Значительным шагом в этом направлении стал роман-эссе В. Чивилихина «Память», яркий пример творческого синтез? стремления к объектив­ ному познанию истины и неукротимого субъ­ ективного духа художника. Как иначе вы­ разить эмоциональную оценку автором «од­ ной новейшей научной теории», объявляю­ щей «симбиозом» отношения Руси и тата­ ро-монгольской Орды, создание кровавой монгольской империи объясняющей засуш­ ливостью климата, а появление Чингиз-ха- нов, Наполеонов и Гитлеров —врожденными «неистовыми» чертами характера? Как иначе ему, литератору, если не «самому попытать^ ся, опираясь на исторические источники и сопоставляя точки зрения специалистов, са­ мостоятельно увидеть прошлое»,— защитить свое чувство истории и чувство гордости за исторический путь своего народа? Как сде­ лать достоянием всех свой поиск истины в истории? Книга В. Чивилихина—сложнейший диа­ лог, в которрм участвуют самые различные люди. Исторические деятели и безвестные сочинители древних сказаний, декабристы и наши современники, историки и путешест­ венники, объединенные в одном разговоре автора с Любознательным Читателем. Ха­ рактерно, что диалог был формой выраже­ ния, предшествующей дальнейшему разделе­ нию художественного и научного понимания мира. Исторически он становился последней формой художественного языка, соединяв­ шей в себе оба познавательных начала. Именно в диалоге нагляднее и ярче всего .противопоставлялись различные точки зре­ ния, старое и новое, отжившее и утверждаю­ щееся. Не являемся ли мы поэтому свидете­ лями зарождения новой научности? Или ко­ лесо историй, соединяет в своем поступа­ тельном движении на более высоком уровне то, что прежде лишь подвергало разделе­ нию? Разве, исследуя процессы разложения и распада, мы не познаем тем самым пути и возможности последующего синтеза? На страницах романа развертывается по­ лотно многоголорого обсуждения души я сердца русского народа, его судьбы на кру­ тых поворотах истории, ведется спор, дока­ зательствами в котором становятся не толь­ ко факты и слова, но дела и поступки, жиз­ ни самих собранных воедино в пространст­ ве романа людей. Их много—теоретиков я практиков, выступавших и'«за», и «против»; третировавших «самость' русскую» за пись­ менным столом и истреблявших ее огнем и мечом; гордившихся русским народом и за­ щищавших его до последней капли крови. Но в чем причина, актуальности историче­ ской темы именно в наше время? Почему так заинтересован в «истоках народа рус­ ского» современный читатель? Как сознание каждого отдельного челове