Сибирские огни, № 4 - 1983

Александр Плитченко В КОНТЕКСТЕ СИБИРИ Убеждение текущей критики в недоста­ точном качестве современной поэзии — ес­ тественно и традиционно. Слабая обоснованность этого убеждения так очевидна, что нет надобности особо до­ казывать ее, демонстрировать привычные парадоксы зрения среднего критика. Храню, как типический, номер одного московского журнала, где самоудрученный критик сету­ ет на «поэтическое безрыбье», и тут же в поэтической рубрике представлены Ярослав Смеляков и Николай Рубцов, причем луч­ шими стихами, которые теперь вдоль и по­ перек цитируются, в , частности и в под­ тверждение того, что прежде поэты были лучше, «сахар слаще, а вода — мокрей...» И правда, не напоминают ли иные крити­ ческие статьи сетованием своим на совре­ менность и обращенностью в прошлое эта­ кий раздумчивый разговор старцев у сель­ совета? «Вот раньше кони были сильны!..» А ми­ мо проезжает К-700. Человеку свойственно собственную ста­ рость частью воспринимать и как старение всего мира, а ощущение завершающейся собственной жизни — как конец света вооб­ ще. Не потому ли и каждое завершающееся поколение идеал свой видит в себе или своих предшественниках, но никак не в тех, кто идет ему на смену? «Здравствуй, племя младое, незнако­ мое!» — воскликнул не старец. «Учитель, воспитай ученика...» — написал тоже дале­ ко еще не старый поэт. И парадоксально, что в наши дни не старцы, а относительно молодые повторяют обыденные истины: раньше вода поэзии была мокрей, а сахар поэзии — был слаще... Вот Маяковский, вот Статья публикуется как продолжение дискус­ сии о поэзии (см. ДГа 9, П за 1982 г., № 1, 3 за 1983 г.). «У н а с есть критика, а нет лит ерат уры. Г д е ж е ты это н аш ел ? Нет, ф р а зу твою скаж ем н аоборот : лит ерат ура к о й -к а к а я у н а с есть, а критики нет...». А . С. П у ш к и н Кирсанов — и даже! —• вот Северянин —■ это мастера, не, чета теперешним. Критика поэзии преимущественно обра- щейа в прошлое^ Там и только там видит она Идеал, там и только там отыскивает она все мыслимые образцы на все случаи литературной жизни. Тогда как подлинная действительность, реальная жизнь и ее свет и боль, Поэзия, они обращены из настояще­ го в будущее и именно там, в будущем, а не в прошлом, видят Идеал, ради которого живут, который поют и созидают. Естест­ венно, я говорю не о том, что наследие и опыт прошлого должны быть исключены из критического обихода, я говорю только о том, что текущая критика поэзии нет-нет да и сворачивает на путь, который цолегче, доказывая, что Пушкин — гений, что Мая­ ковский — великий поэт. Современное литературное явление долж­ но вырасти, вызреть, стать очевидностью,— в идеале — завершиться внутри себя, чтобы его наконец-то заметили, открыли, воспели, поставили в ряд, обессмертили мудреными словами, да еще и посетовали притом лице­ мерно: не воздали, мол, должное этому поэ­ ту при его жизни! Практика текущей критики словно зада­ лась целью опровергнуть слова Есенина — «лицом к лицу лица не увидать, большое ви­ дится на расстоянье». «Лицом к лицу» кри­ тика может себе позволить чуть ли не пол­ года размышлять над этикой и эстетикой строки из стихов Юрия Кузнецова «Я пил из черепа отца», однако «на расстоянье», за пределами г. Москвы, она ничего не спо­ собна увидеть толком. И эту свою особен­ ность зрения критика выдает за действи­ тельное положение дел, вот и получается так: я не увидел, следовательно, этого нет. Не умея или не рискуя видеть современ­ ную ему поэзию, средний критик охотно и навязчиво учит: стихотворцев — писать