Сибирские огни, № 4 - 1983

ступать Игорь, звонил. И хотя папа Селез­ нев свою вину чувствует и даже роняет по­ каянную фразу («Я упустил тебя»), все рав­ но от его обличительного монолога за версту веет лицемерием. Думается, Евтушенко по­ ступил весьма бпрометчиво, сделав Селезне, ва-старшего рупором своих собственных мыслей, доверив ему роль комментатора. Да и сам комментарий выглядит малоубедитель­ ным. Все-таки слишком сложное и опасное это явление — Игорь Селезнев, чтобы все здесь сводить к примитивному потребитель­ ству и оголтелому карьеризму... Как видим, свою главную мысль о соот­ ветствии духовного облика человека его служебному и общественному положению Евтушенко поверяет на самом разнообраз­ ном жизненном материале, «прикладывает» ее к людям самым различным. Создается впе­ чатление, что автор упорно ищет такого че­ ловека, такого героя, в котором обе эти «вы­ соты» гармонически соединились бы, как соединились они в символическом образе космонавта. Эти поиски заставляют его обращаться не только к простым смертным, но и к личностям выдающимся, к тем, кто оставил свой след в истории прогрессивного человечества. Один из них — Сальвадор Альенде, кото­ рому Евтушенко посвящает самостоятель­ ную главу, едва ли не лучшую в романе. Глава об Альенде — это великолепный пси­ хологический этюд о подлинно гуманном по­ литическом лидере, о человеке с большой буквы,, не сумевшем, однако, спасти свой народ, предотвратить национальную траге­ дию. Мы застаем президента в тот момент, когда в стране до предела обострились все противоречия, когда из своих нор и убежищ выползла вся контрреволюционная нечисть. Альенде сидит в своем кабинете во дворце «Ла Монеда» и наблюдает из окна демон­ страцию домохозяек, спровоцированную его врагами. «Это была уже вторая подобная демонстрация. Толпа женщин шла по пло­ щади мимо окон, колотя в пустые кастрю­ ли, как в барабан, и крича: «Aldo comer! Aldo comer!» *. Президент внимательно разглядывал жен­ щин: среди них не было жен рабочих или крестьян. Никакой изможденности не заме­ чалось на гладких лицах жен овощников, бакалейщиков и мясников, прятавших про­ дукты от народа, чтобы потом кричать о голоде. Альенде узнал в толпе жену заме­ стителя главного редактора газеты «Эль Меркурио», с горькой усмешкой скользнув взглядом по ироническому сочетанию брил­ лиантов на ее холеных, не знающих кухон­ ного ножа рукам и скромного клеенчатого передника домохозяйки, надетого специаль­ но для демонстрации». Как надлежало поступить в данном слу­ чае президенту? Сейчас на сей счет не мо­ жет быть двух мнений, сейчас, когда мно­ гострадальная земля Чили обагрилась кровью тысяч патриотов, нам ясно: прези­ денту в те трудные дни надо было прибег­ нуть к жестким мерам, вплоть до арестов лиц, подозревавшихся в заговоре против республики. Однако Альенде, человек вы­ сокого интеллекта и культуры, эстет и гу­ манист, предпочел суровым мерам терпи­ мость и лояльность. И терпимость его была1 1 Что-нибудь поесть! поистине безграничной: даже когда к нему поступили тревожные сведения о готовя­ щемся за его спиной заговоре во главе с Пиночетом, Альенде не решился отдать при­ каз об аресте. И эта нерешительность объ­ яснялась не одними политическими сообра­ жениями, не одной боязнью того, что начав­ шиеся аресты могут превратиться «в лави­ ну, сметающую и виновных, и невиновных». Гуманисту Сальвадору Альенде ненавистна была сама идея насилия и жестокости, ка­ завшаяся ему совершенно несовместимой с теми высокими принципами и идеалами, ка­ кие он исповедовал. Но вот именно эта ду­ ховная высота, на которую сумел подняться Альенде как человек и как политический деятель, и обернулась для него полной сле­ потой, помешала трезво и объективно разо­ браться в том, что творилось в стране и в его собственном окружении. Как видим, и Здесь та же мысль о соответствии и несоот­ ветствии. Только подтверждается, доказы­ вается эта мысль как бы от противного. Читая предыдущие главы, мы убедились, что когда человек с низким уровнем разви­ тия занимает высокий пост либо исполняет ответственное поручение, — это, как' прави­ ло, оборачивается тяжелыми последствия­ ми, вплоть до трагических. Теперь же мы убеждаемся, что трагедия может возник­ нуть и в том случае, когда человек, вознес­ шийся на определенную духовную высоту, оказывается слишком удаленным от зем­ ной почвы, от реальной действительности. Именно такая трагедия и постигла Сальва­ дора Альенде, не сумевшего совместить в своей политической практике высокие идеа­ лы с суровыми требованиями текущего мо­ мента, не нашедшего, по словам Евтушенко, ту «единственную грань», когда справедли­ вость не противоречит высоким принципам гуманности, не превращается в «свою про­ тивоположность». Маленькая глава о Сальвадоре Альенде соседствует в романе с главами, посвящен­ ными отряду Коломейцева. Причем сама «привязка» чилийских событий к повество­ ванию о сибирских геологах кажется вроде бы случайной. Напомню, как это выглядит в романе. Пытаясь пройти на лодках бур­ ную порожистую реку, Коломейцев и его люди терпят крушение, лишь чудом оста­ ются в живых. И вот лежат они в бессоз­ нательном состоянии на берегу, а из япон­ ского приемника — единственного предмета, нисколько не пострадавшего во время ка­ тастрофы, — разносится на всю округу со­ общение о событиях в Чили. И покуда на­ ши геологи приходят в себя, автор успева­ ет перенестись в далекую латино-американ­ скую страну... Как будто бы никакой види­ мой связи между тем, что происходит в Чи­ ли, и тем, что случилось на берегу таежной сибирской реки, не существует. Однако пе­ ред-нами не просто поэтическая метафора, не просто символический намек на то, что день нашей планеты состоит из больших и малых событий: где-то решается судьба страны, народа, а где-то в те же минуты группа людей, одолевая всевозможные пре­ пятствия, ищет залежи ценного сырья. Есть в этой соотнесенности и своя внут­ ренняя связь. Ибо речь в обоих случаях идет б личной ответственности человека, облеченного властью и полномочиями, пе­ ред людьми, доверившими ему эти высокие