Сибирские огни, № 4 - 1983

люди окончат рабфаки и вузы, наберутся знаний и опыта. Сейчас обстановка у нас в стране совсем иная, сейчас есть и время, и все условия для образования и воспитания. Сейчас как буд­ то все делается для того, чтобы из стен школ и вузов выходили люди грамотные, самостоятельные, зрелые, способные ориен­ тироваться в любой сложной жизненной и производственной ситуации. Однако можем ли мы быть уверенными, что каждый из выпускников школ и вузов окажется на своем месте, будет полностью соответство­ вать той должности, которую займет сог­ ласно диплому? Мне кажется, этот вопрос закономерно возникает в романе, равно как вполне за­ кономерно главы о злоключениях ягодного уполномоченного сменяют главы об англий­ ской школе. Здесь, в этом внешне етоль не­ ожиданном переходе, улавливается опять же глубокая внутренняя связь, потому что мысль о соответствии и несоответствии по­ лучает дальнейшее развитие, «испытывает­ ся» на новом материале. А материал, сама та «сфера жизни», ко­ торую описывает в этих главах Евтушенко, и впрямь весьма необычны. Необычен преж. де всего сам Контингент учащихся, среди которых, как сообщает автор, было немало детей «сильных мира сего»,— заместителя директора ресторана, товароведа комиссион­ ного магазина, главного инженера станции техобслуживания автомобилей, заведующего гастрономом. Нередко некоторых школьни­ ков привозили к началу уроков на казенных машинах, и, бывало, пожилой шофер бе­ жал за каким-нибудь пятнадцатилетним мальчишкой, крича: «Игорь Игнатьевич, вы портфельчик забыли!..» Все они ходили только в джинсах «Левис», не опускаясь до польских или югославских, носили часы фирмы «Сейко», «Ролекс», «Омега», стриг­ лись в салоне модных причесок у одного и того, же парикмахера — армянского репат­ рианта из Ирана Жоржа, все курили «Кент» или «Мальборо», у всех были стереомаги. Вот такая интересная компания подобра­ лась в этой «престижной» английской шко­ ле; и именно эти отпрыски и задают здесь Тон, формируют, создают, так сказать, мо­ ральный климат. С нескрываемым циниз­ мом называют они себя «кланом», а простой народ — «плебсом». И чтобы подчеркнуть свое превосходство, свою «особость», они в присутствии людей не их «круга» разгова­ ривают между собой только на английском языке — точь-в;точь как это делали в свое время русские дворяне, изъяснявшиеся при крепостных только на иностранном. Но, самое, пожалуй, удивительное, что но­ воявленные барчуки уже всерьез мечтают о высоких постах и хорошо оплачиваемых дол­ жностях; они считают, что каждый из них имеет полное право сразу со школьной скамьи проникнуть в некие «высшие сферы», каковыми в их понимании являются внеш­ няя торговля и дипломатическая работа. Вот, к примеру, какие планы на будущее строит сам «лидер» этого клана. «Игорь Се­ лезнев не мог даже представить, что он не' вырвется. Под словом «вырваться» он от­ нюдь не подразумевал драпануть на Запад, как некоторые. Он хоте/Р «вырваться» внут­ ри. Проникновение в международные сфе­ ры для него было лишь средством самоут­ верждения в сферах отечественных. Полу­ чать удовольствие от преимуществ приятней там, где они заметней. «Мерседес» на Ор­ дынке смотрится куда заманчивее, чем на Елисейских полях,— там «мерседесов» на­ валом. Никогда не удивишь, если прошвыр­ нешься в американских шмотках по Брод­ вею. Шведские динамики «Танберг» как бы приобретают некую утонченность звука на Кутузовском проспекте. Игорю Селезневу нравился особый иностранный запах, царив­ ший в холлах гостиниц, как «Националь», «Метрополь», «Интурист»,^- запах духов и сигар, недоступных пассажирам обществен­ ного транспорта. Иногда Игорю Селезневу казалось, что именно этот запах придавал иностранцам такую самоуверенность жестов, как будто они были хозяевами этой страны, а не ее обитатели. За границу он хотел ез­ дить только затем, чтобы возвращаться ок­ руженным таким же запахом, создающим невидимую стену между ним, Игорем Селез­ невым, и пассажирами общественного транс­ порта. Для этого он был готов на все, ло­ гически установив прямую взаимосвязь на­ копления общественного и экономического капитала в социалистических условиях. Амо­ рализм добычи привилегий любой ценой его не пугал». Страшно даже подумать, какая здесь может образоваться пропасть — между тем высоким постом, который способен занять Селезнев, и тем низким духовным уровнем, на котором, несомненно, так и останется этот недоросль. Не имея в душе ничего свя­ того, никаких идеалов, он будет, однако, «притворяться тем, у кого есть идеалы», потому что так надо, так «выгодно»; прези­ рая народ, будет говорить и действовать от имени народа; хорошо зная «правила иг­ ры», лицемеря и подличая, он, конечно, пойдет и дальше вверх по служебной лест­ нице, не остановится даже перед тем, чтобы вступить в партию... Такую «перспективу роста» своего героя набрасывает нам сам автор, недвусмысленно давая понять, что все это вполне реально и осуществимо. Потому что в жизни нашей, надо 'полагать, есть условия, способствующие появлению и про­ цветанию Селезневых. Вот только объяс­ нить, откуда берутся Селезневы, что кон­ кретно их порождает, Евтушенко, мне ка­ жется, не сумел. Попытка такая, правда, им предпринята, однако выглядит это объяс­ нение по меньшей мере странным. Я имею в виду сцену разговора Селезнева-старшего с СелезневыМ-мЛадщим, где первый сурово и безжалостно судит второго. «У тебя другое классовое самосознание... Ты подлец с буду­ щим...—• гневно, бросает отец в лицо сыну.— Ты потенциальный бюрократ. Но, конечно, нового, усоверщенствованного типа. Ведь карьеризм — это единственная идеология бюрократии. Вернее, креслология. А формы кресла могут быть самыми ультрамодер- ными,— это дела не меняет...» Вся эта голая публицистика, наверное, что-то прояснила бы нам, если бы, не одно щекотливое обстоятельство. В своем правед. ном гневе Селезнев-старший, похоже, на­ прочь запамятовал, что не кто иной как он растил «подлеца» и «карьериста», потворст­ вуя всем прихотям сына: и персональную машину ему предоставлял, и деньги на при­ обретение «иностранных шмоток» давал, и даже ректору института, куда собрался по