Сибирские огни, № 4 - 1983

но воздействуют на образ жизни и образ мышления современного человека... Наш двадцатый век уже на исходе, Ьсталось ме­ нее двух десятилетий до календарного за­ вершения этого едва ли не самого сложного, противоречивого, насыщенного глобальными потрясениями века. И стоит, видимо, удив­ ляться не тому, что обращение к истории, в основном к истории XX века, стало гла­ венствующим мотивом литературы послед­ них лет, а тому, что художники слова по- настоящему «заболели» новейшей историей лишь на самом исходе нашего столетия. Но, как говорится, лучше поздно... Сейчас со­ вершенно очевидно, что ни одну, даже са­ мую наимоднейшую, тему невозможно глу­ боко, серьезно осмыслить, не осветив при этом и некоторых страниц прошлого. Весь­ ма поучительным в этом отношении пред­ ставляется мне роман Д. Гранина «Карти­ на». Вроде бы по всем данным перед нами типичный «энтээровский» роман со всеми теми «злобами дня» и «велениями времени», которые в таком изобилии поставляет нам наш бурный век, именуемый эпохой науч­ но-технической революции. И если бы пи­ сатель ограничил себя кругом только этих актуально-утилитарных проблем —• была бы еще одна острая, на модной «энтээровской» платформе, вещица — не хуже и не лучше иных прочих, вокруг которых было в свое время столько шума и крика. У Д. Грани­ на же, как мы зна'ем, получился добротный, многоплановый роман, претендующий на серьезные философские выводы и обобще­ ния. И произошло это именно потому, что в роман властно вошла истЬрия, потому, что писатель предпринял смелую попытку рас­ смотреть самые насущные сегодняшние «злобы» и «моды» в контексте истории, увя­ зать их с общими тенденциями развития нашего общества. Итак, историзм, историческое мышление как стремление поверить историей день се­ годняшний со всеми его заботами, бедами и тревогами — вот что прежде всего отли­ чает ныне наш роман, вот благодаря чему этот жанр снова занял подобающее ему место в современной прозе. Сейчас мы- с полным на то основанием можем говорить о возрождении одной из самых главных тенденций русского романа — стремлении к постижению вечных тайн и загадок чело­ веческого бытия и сознания.- Причем как и в русском классическом романе так называе­ мые вечные проблемы возникают под пером наших романистов благодаря глубокому проникновению в сложности и противоречия действительности, той самой «жирой жиз­ ни», которая бурлит вокруг нас и требует от писателя только одного — мудрого, правдивого слова о ней. Именно таким правдивым словом .и явля­ ются те романы, о которых пойдет речь в наших заметках. Сразу оговорюсь: большинство из этих ро­ манов уже не только получили оценку в кри­ тике, но успели обрасти целыми исследова­ ниями, потому мое суждение -о них будет попыткой, с одной сторрны, как-то обобщить все сказанное, а с другой — я рискну внести некоторые коррективы и добавления в уже сложившиеся точки зрения на данные про­ изведения. Начать разговор о современном романе мне хочется с произведения, получившего, пожалуй, наибольший резонанс в критике. Я имею В виду роман Чингизр Айтматова «И дольше века длится день» (в отдельном издании «Буранный цолустанок»). . О романе этом написано уже предоста­ точно — столько, что, кажется, любая но­ вая рецензия и статья будет либо повторе­ нием, либо просто суммированием всех тех * суждений и размышлений, которые уже высказывались нач.страницах многих жур­ налов и газет. И вёе-таки, сдается мне, ро­ ман Айтматова, обросший уже целым биб­ лиографическим списком, далеко еще не ис­ черпан, он, как всякое значительное произ­ ведение, будет еще долго оплодотворять нашу общественную мысль. Это понятие «общественная мысль» я употреблею от­ нюдь не всуе. Мне хотелось бы оценить роман Айтматова с точки зрения самой ко­ ренной задачи, стоящей перед литературой. Ведь если литература, как мы говорим, яв­ ляется одной из форм общественного созна­ ния, то вполне логичен здесь будет вопрос: а что вносит роман «И дольше века...» именно в наше общественное сознание? Ка­ кими своими идеями подвигает он вперед нашу общественную мысль? Как будто бы критики, -писавшие о романе Айтматова, достаточно полно и вразумительно ответили на этот вопрос. Ну в самом деле, разве не работают на общественное сознание такие важные проблемы и вопросы, как конфликт живой природы и мертвой, бездушной тех­ ники, как предостережение о возможной катастрофе на всей нашей планете, как при­ зыв всегда -помнить прошлое и уважать мудрый духовный опыт предков?.. Безу­ словно, все эти проблемы, поднятые Айтма­ товым и подробно истолкованные его крити­ ками, играют существенную роль в духовной жизни человека XX века. Но раз-' ве эти и подобные им проблемы не стави­ лись в других произведениях; не звучали со страниц многих романов, повестей, пьес, созданных и вышедших 6 свет до романа Айтматова? А если звучали, то в чем тогда оригинальность романа «И дольше века...», почему это произведение стало новым сло­ вом, новой думой о нашем бурном, беспо­ койном веке? Да, Айтматов порой использует в своем романе темы и мотивы, вроде бы хорошо знакомые, едва ли не заимствованные, но, как всякий большой художник, дает этим мотивам совершенно новое развитие, извле­ кает из них свою, собственную мораль. Возьмем, к примеру, легенду о манкурте, которая так понравилась всем писавшим о романе Айтматова. По всем данным, это - не более чем вариация многочисленных фан­ тастических сюжетов о том, как человека обращают в робота, в бессловесную рабо­ чую скотину. Даже трудно перечислить все произведения отечественных и зарубежных фантастов,, где так или иначе обыгрывается эта «идея». Новинкой у Айтматова являет­ ся разве что способ обращения нормального человека_ в полуживотное — способ наибо­ лее, пожалуй, изуверский и садистский по сравнению с разного рода патентами АВ, вирусами В-13 и прочими «чудодейственны­ ми» препаратами, изобретенными писателя-