Сибирские огни, № 4 - 1983

Бесславно на траве кровавой пал, Притрепанный литовскими мечами. И на Руси, как только весть дошла О том кровопролитии, сказали: «Дружину приодели птиц крыла, А звери кровь убитых полизали». Ни Брячислав ему не подсобил. Ни Всеволод, завет отцов наруша. Один же оказавшись, изронил Из храбра тела он жемчужну душу. И скорбный дух унесся в небеса, Изроненный чрез злато ожерелье. По всей Руси уныли голоса. Поникла радость, полегло веселье. 11 Во трубы б городенские вструбить: О Ярослав и все Всеслава внуки! Уж лучше бы вам стяги опустить. Уж лучше бы мечей не брать вам в руки! За славою скакнули, но, увы. Нужду и горе горькое изведав. Из древней славы выскочили вы И опозорили отцов и дедов. Могло ли от врагов насилье быть. Не умудрись вы слева их и справа Крамолами своими наводить На землю Русскую, На жизнь Всеслава! 12 На веке на Трояновом седьмом. Как только Ярослав был взят могилой, Всеслав поднялся в Полоцке своем И бросил жребий о девице милой. Неправдами клюками утвердясь В седле, он к граду Киеву метнулся, И до престола Киевского князь, Скакнув высоко, стружием дотянулся. Недолго в граде Киеве смутьян Сидел, заняв золотоверхий терем,— Тайком он ускакал от киевлян Из Белаграда в полночь лютым зверем. На синей мгле, на облаке, вспарил. Промчался над полями и лесами, Наутро же — везучий! — отворил Ворота Новуграду стрикусами. И с братьями вступил в неправый бой, Завету Ярославову не внемля: «Живите, дети, в мире меж собой, А либо сгубите родную землю». Скакнул от новаградских он ворот К реке Немиге, серым волком прянув. И на току начался обмолот — Тот Божий суд, тот страшный суд Троянов. А на Немиге не снопы лежат — Ток на Немиге устлан головами, А на Немиге не цепы стучат — Молотят харалужными мечами. Друг, друга братья смертным боем бьют, Не находя себе иного дела. Там, на току кровавом, жизнь кладут, Отвеивают душу там от тела. У речки у Немиги берега Кровавые засеяны не благом — То кости русичей, а не врага. Рассыпаны по топям и оврагам. Суд людям править был Всеслав не прочь, Князьям рядил он грады после брани, А сам же серым волком рыскал в ночь Из Киева до кур Тьмуторокани. Покоя князь душе своей искал. Да не нашел нигде себе приюта За то, что Хорсу путь пересекал. Как лютый волк, повсюду сея смуту. Ему во граде Полоцке был зов К заутрени у пресвятой Софии, А он же киевских колоколов Все слышал перезвоны золотые. Хотя подчас и вещая душа С рожденья в человеке обитает. Но часто, против истины греша. От бед непоправимых он страдает. Боян смысленый в давние года Не зря припевку сказывал такую: Настанет час, и Божия суда Ни хитрый, ни гораздый не минуют. 13. О Русская земля! Как не стонать. Как не испытывать тебе кручину, Когда ты начинаешь вспоминать Первых князей и первую годину! О, если б миновавшее давно Вернуть на Горы Киевские снова! Зачем навек нам было не дано К ним пригвоздить Владимира Святого!! Вот встали стяги в нынешние дни: Те — князя Рюрика, а те — Давыда, Но розно развеваются они, И оттого земле родной обида. Скорей же в золотые стремена За нашу землю Русскую вступите. Обиду времени сего сполна / И раны Игоревы отомстите! Рази же Кончака, отважный князь. Поганого кощея, злого врана. За нашу землю Русскую борясь. Мстя половцам за Игоревы раны! Пустите стрелы острые, князья, Ворота Полю ими заградите. За нашу Русь, за отчие края, За раны Игоревы отомстите!» Глава третья 1 Глас Ярославнин слышен на Дунае. Тоски по князю Игорю полна,