Сибирские огни, № 3 - 1983

жизненном корне, которым обладал когда-то и который иссох, обор­ вался, не только разъединив его с прошлым, но и лишив будущего. «А кто я, если не крестьянин, не хлебороб? — спрашивал он себя и отвечал: — Как есть. Плотью и кровью. Всегда им был». И вспоминал вдруг, что, слесарничая ли, копая колодцы, сваривая броню танков или составляя поезда, он всегда слышал под ногами натужное земное гудение. Его руки могли многое, многое хорошо пом­ нили, но крепче всего помнили то, к чему были приучены в первую оче­ редь. Как же так вышло, что, живя на этой, такой понятной ему земле, он словно забыл о ее существовании? Затмение нашло? Или оглох на­ долго после всех жизненных неурядиц? И с новой приятностью душевной думал о Маевке, будто бродил током, всматриваясь в степи глазами того «парнишонки», которого буц- кали нещадно за плохо заборонованную полоску, который любил ноч­ ное с парными туманами над рекой, с шумом камыша и вскриком сон­ ной птицы. Еще сильнее манило на простор, и таежная теснота угнетала все сильнее. Сказать, что Варвара сразила его неписаной красотой или душев­ ным к нему расположением, он не мог. Не было этого. Была раздельная степная даль, были золотисто-багровые россыпи лесов, копен, скирд на полях, в которые тянуло его. Савелий Игнатьевич не знал, мог ли он полюбить еще и даже не задавался таким несерьезным в его возрасте вопросом, но жизни без тех удивительных картин, где всегда находилось место и ему с Варварой, он уже не представлял. И когда он думал о них, ворошил в памяти, то невольно думал и о Варваре, и она являлась ему соответственно его настроению: высокая, стройная, как березка, золотоволосая. Отделить себя от нее уже не удавалось. Поднимаясь на конторское крыльцо, грохоча сапогами по узкому коридору, наваливаясь плечом на дверь кабинета Андриана Изотовича, он знал, что первым делом спросит о Варваре. Кабинет был закрь1т. Он отступил в смущении и увидел вышедшего из соседнего кабинета бухгалтера, который сказал, что Грызлов на току. Савелий Игнатьевич обрадовался, что управляющий именно на току, а не где-то в другом, менее интересном ему сейчас месте, заспешил зна­ комой дорогой. Он шел торопливо, волнуясь, как никогда не ходил и не волновался в тайге. Все, что свершалось в нем, свершалось по извечным законам душевной и плотской страсти. Он испытывал желание скорее увидеть Варвару, грудь распирало и томлением, и страстью, сердце ухало и обрывалось, когда он оступался на колдобинах. Савелий Игнатьевич не замечал, что степные краски потускнели, что небо уже серое, хмурое, пыль тяжела и холодна. Влажнели ладони грубых огромных рук и Са­ велий Игнатьевич подставлял их ветру. Андриан Изотович разговаривал с рабочими у каменного склада. Улучив подходящий момент, Ветлугин позвал его негромко, спросил в упор: —- Говорил с ней? Я насовсем... Дул пронизывающий ветер. Низко ползли свинцовые тучи. Андриан Изотович кутался в плащ, отворачивался. — Не вышло, знать,— вздохнул Савелий Игнатьевич так, будто иного и не ожидал.— Да и то... страшилище такое; Курдюмчик расстри­ гой обозвал. Ну-к что, оно и к лучшему, а то я испереживался за эти дни. Андриан Изотович вскруглил желваки, провел по лицу рукой. — У Курдюмчика свои мерки, у меня свои,— сказал резко, не же­ лая вдаваться в подробности, вспоминать неприятный разговор с Варва­ рой, оставивший в нем граничащую с обидой досаду.— Давай без пани­ ки, сказал — сладим, и сладим, дай срок. Показалось неубедительно, оправдывался точно: — Она думала, я шутки с ней шутил! Потерпи.