Сибирские огни, № 3 - 1983

ство. Все выпрашивай, доставай. А у нас это неолюбят. Кому хочется искать себе беспокойства. А вам, партийному вожаку, тоже не хочется хлопот? — Во мне исчезало сочувствие к этому человеку. — Что я? Стар, как видите, к тому же хворый: семь заплат на мне бт всех видов оружия. На фронте в самое пекло угодил. Снег хрустел под ногами. На скотном дворе тарахтел- колесный трактор, привезший корм. — На фронте, выходит, не пасовали, а тут пасуете.— Мне хочется задеть самолюбие Ивана Мироновича Крюкова. , Крюков взмахом руки поправляет малахай и из-под густых навис­ ших бровей вдруг озорно стреляет в меня черными бусинками глаз. — Зачем же пасую? Не всегда... Нет, как можно. Огрызаюсь, а иногда и нападаю. Через минуту он опять весь тускнеет, говорит: Но... старый пес хоть и басом лает, а его никто не боится. Так и у меня получается. Коммунисты видят это и на ус мотают. Сдается мне, из жалости они меня выбирают. А нашему председателю секре­ тарь нужен рукастый, сильный, который бы взял его за загривок, да и вытряс из него фанаберию. Вот за таким коммунисты пойдут. А у меня уже не то... Не получается. Самокритично оценивает свою роль в колхозе этот Мироныч,- При таком секретаре председатель чувствует себя как'конь без узды. А ему, их председателю-то, по-видимому, не столько узда нужна, сколько шпоры. Избенка, которую Крюков назвал забегаловкой, приткнулась в дальнем углу двора. В ней такой гвалт, будто мы в курятник попали. —- Чего расшумелись, бабоньки? — окликнул Мироныч.— Я тут с гостем. Разговоры смолкли: чужой человек появился. Я поздоровался. Женщины уступили мне место у подоконника. Я поозирался, на что бы сесть. Ни стульев, ни скамеек. — А вы прямо на подоконник,— посоветовала молодая женщина в клетчатом полушалке и прыснула.— Мы вот сидим на чем стоим. С этого и началось собеседование. Зло, ядовито. Посыпались жа­ лобы на заведующего фермой. — Где же он, ваш заведующий? — спросил я. Женщины опять смолкли. Переглянулись: говорить или не гово­ рить? — Вон. в крайнем стойле дрыхнет, на соломе. Рядом с телком,— выпалила в клетчатом полушалке.— После вчерашней попойки никак в себя не может прийти. Крюков попытался заступиться за заведующего, и напрасно. Жен­ щины сороками набросились: — Не защищай, дядя Ваня. Не защищай! К бутылке он каждый день прикладывается. Свидетель тому родная жена. Подтверди, Маша, чего скрывать? Женщина с тонким хрящеватым, горбатеньким носом, с подойником на согнутой руке, смутилась, когда вдруг все повернули к ней лица. Это и была жена заведующего. Как тут вести себя перед коллективом, перед подругами?! Решив­ шись, она смело вскинула ресницы, обожгла взглядом Мироныча и с болью выплеснула: — Пьет! Скотником бы ему работать, на подвозе кормов, Или нет, скотником коров поморит. Ему в кузню молотобойцем. Чтобы пьяную дурь выветрило. — Правильно, Маша! — поддержали подруги,— Был человек как человек, а стал начальником — свинья свиньей. Ни стыда ни совести. И ты, Мироныч, не защищай. Надаиваем:то мы сколько! А мы ли вино­ ваты? Солому негде запарить, сухую скармливаем... Горячую воду на плите в бочке греем. Руки помыть негде, в ве'дре полощем. А обещали: