Сибирские огни, № 3 - 1983

А дома бабка, жалуясь, вела: «Твоя-то дщерь на выдумки богата,— ведь за Чумыш снесла взамен весла печную деревянную лопату. Кому-то там приспело горячо,— лодчонка там, да нет весла в корыте, и брод не близок. Ну а ей-то чо: пять-шесть нырков,— и нате вам, берите!» И бедной маме было таково, как в притче про наседкину невзгоду, что вывела цыпленка одного,— и тот поплыл, едва почуял воду. * * 1 Скажи мне: «Совсем не поят ты, а если поэт, то плохой,— горячие точки планеты обходишь в стихах стороной». Скажи мне: «За прошлое прячась, не наше ты видишь,— свое! Гражданская совесть — не зряча, бесстрастно и сердце твое». Скажи мне: «Поэты не вправе жить сбоку глобальных тревог, не могут — Отчизну не славить и свет магистральных дорог». Скажи. Я отвечу. За правду спасибо. 2 О точках горячих планеты что нового вымолвлю я! — Молчу я. Дерзайте, поэты, и не упрекайте меня. Когда закипит возмущенье и гнев благородный в душе и жажда возмездья, отмщенья в крови заклокочет уже, и мне бы с пером — в штыковую! Да знаю, ухватка не та. И, вас рассмешить не рискуя,— я не размыкаю уста. А дальше пуще... Девушки в родне стремились жить, как надо, без тревог*— оседло, домовито. Только мне яонадобились дальние дороги. Уже повырастала детвора у маминых у всех еестер и братьев: колхозники, шоферы, доктора, учительницы, швеи, повара... А тут, гляди,— поэт с какой-то стати. И перед всею дружною родней нет радости у мамы погордиться,— за сына и за дочь я у нее, н то не по пути, как говорится. * Я стражду сама. Я «собственной песне» — не рада, мне камерный голос — тюрьма. Тюрьма, но судьба. И невольно я ей отдалась, как волне. И песне и голосу больно,— а может быть, попросту — мне. «На горло!..» О, я не посмею не только что песне — врагу! Регистром иным не владею, чужим загудеть не смогу. ...Простится мне ссылка: хоть странно, но вчуже стыжусь я тайком, когда прирожденный сопрано,— из кожи вон,— рвется баском.- Где прок от исполненных злости, вполне справедливых словес, коль тать, словно Васька Крыловсьии, бестрепетно слушая, ест! Извечно глашатаев смелых рождали работа и бой,— влекли они с л о в о м и д е л о м , отважных вели з а с о б о й . И голос собкора из гущи событий — нужней и важней, чем взвинченный пафос, идущий из келий иных трубачей. ♦