Сибирские огни, № 3 - 1983

Сидели чопорностарухи. Судачили вполголоса. Гулянка покатилась по-деревенски шумно, но с какими-то непонят­ ными перебоями. Вроде бы и пили исправно и отплясывали с огоньком, и дед Паршук не жалел своей старенькой тальянки, а натянутость и не­ ловкость не исчезали. Неслась гулянка будто под горочку, но тормоза тому движению были. И лишь наметанный глаз мог уловить, что их твердо держал в своих руках Андриан Изотович. Нажимал, где нужно было замедлить опасный разбег, или слегка приотпускал, чтобы снова всколыхнуть компанию. Савелий Игнатьевич сидел во главе застолья. Распушенная боро­ дища обвисала волнисто, прикрывая распахнутый ворот белой рубахи. Варвара еще заметнее прямилась, вытягивала и без того длинную шею, прикрывала ладошками приоткрытую грудь. Управившись с куском соленого арбуза, Савелий Игнатьевич ска­ зал громко, удивленно: — Объелся прямо, а хочу... Не угощенье, а объеденье! И Варваре были приятны его угловатые, громко звучащие слова, и она снова заливалась краской. Андриан Изотович чувствовал себя в крупном выигрыше и был сло­ воохотлив не меньше Савелия Игнатьевича. Бабы визжали, охотно поддерживая шутки, порывались петь. Андриан Изотович дождался паузы, сказал: — На Руси как повелось? Работать'— так работать, гулять — так гулять! Варвара первой уловила неукладистое течение вечера. Вскочила, с грохотом сдвинув заслонку, выдернула из. печи большущую жаровню. По комнате заструился нежный аромат птичьего мяса: — А горяченького! Горяченького отведайте, гости дорогие! Савелий Игнатьевич сумел изогнуться, через головы принял у Вар­ вары жаровню. — Ого! — вращал глазищами, тряс над столом жаровней.— Пропа­ дать, так пропадать! . 1 И слезы навернулись у нее. От печного ли духа, от стыда ли за шаг свой скорый? Вся она в смятении: и жжет-холодит внутри, и кружит, кружит голову, как в тумане. Да как же так, что до сих пор позаглаза говорят, что ее сломали... А ведь все, что творится в избе — это ее счастье! Господи, не допусти нового позора! Мало выстрадала, мало славы приняла на себя? Курдюмчик, пьяненький, веселый, обнимает Паршука, взопревшего до запяток, подсобляет гармошку держать. — Ух! Изорву гармоню щас... На счастье штоб Варьке... — На, дедко,— Курдюмчик сволок со стола стакан,—' сладенько тут че-то, спробуй для утехи. — Зх, Варвара. Я мать ее знавал... Мотьку! У-у-у, девка была и обманула... Курдюмчика любопытство разбирает: — Ты взаправду из-за Мотьки не женился? — Взаправду. — И Варьку малой подобрал? — Второй год ей был. — Отчаянный ты, однако! — Был! — А потом? — Суп с котом... Добрым людям отдал. Слезы текут по дряблым дедовым щекам: — Плясала-то Мотька 1 .. Куды-ы-ы... из теперешних никто не уго­ нится! — А Варька? ~ Притоп другой. Тяжельше. ‘— У Варьки-то? — Мотька — порховка!