Сибирские огни, № 2 - 1983

— Скажем, что папа в командировке. — Между прочим, офицерские квартиры не размениваются! — вспомнила Ириша.— Где же я буду жить? У тебя? — Как это не размениваются?! — Екатерина Тимофеевна даже по­ бледнела от гнева,—Еще чего?! Я пойду в комендатуру, у них там есть совет офицерских жен, все расскажу, как этот негодяй себя вел, как с ребенком обращался, и у кого будет тогда квартира, мы посмотрим! — Да не трогай ты его! — устало махнула рукой Ириша и неожи­ данно села на пол. 7— Да ты что?— закричала Екатерина Тимофеевна.— Совсем рех­ нулась? В новом пальто плюхаться на пол! У тебя где ум-то?! — Нету,— сказала Ириша,— никакого ума. Осталась вместо него дырка...— Ириша просунула палец в петлю на пальто и заплакала. — Тебе нужно поехать отдохнуть,—решила Екатерина Тимофеев­ на,— я достану тебе путевку в лучший санаторий! Ты наберешься сил... Помнишь, твой отец перед смертью ездил — под Симферополь? Какой-то фешенебельный санаторий, только для элиты. — Ничего не хочу,— продолжала плакать Ириша,— совсем ничего. Даже жить! — Нет, каков негодяй! — тоже со слезами на глазах воскликнула Екатерина Тимофеевна, помогая внучке подняться.—Так измучить жену! Поздно вечером Гена бродил по опустевшей квартире. Он пробовал закурить забытые Пришей сигареты, но дым только ел горло. Он поймал себя на странном ощущении, что ему как-то жутко одному вечером в квартире. Еще вчера у него были жена и дочь, а сегодня он совсем, сов­ сем один. Впрочем, он давно уже тайно, в мыслях, в которых не признавался себе, ожидал краха. Ох, какой же он был дурак, тогда, в десятом, когда ошалел, увидев первый раз появившуюся у них в классе новенькую. Она носила самую короткую в классе юбку и заправски курила. Он пришел к ним в гости, и его не меньше, чем сама новенькая, поразила обстанов­ ка в их квартире: коричневое пианино с подсвечниками по бокам, шка­ фы с зеркалами, кружевные накидки... А у Гены в семье — их четверо детей, он третий — железные кровати и сплошная картошка: на завтрак, обед и ужин. Особенно потрясла Гену Иришина бабушка, небрежно произносив­ шая французские слова, вспоминавшая балы, вальсы и маман люби­ тельницу Достоевского. Один Илья смеялся над ней открыто, за что и был отставлен от до­ ма Единственный соперник, который сбежал, можно сказать, по доброй воле Недавно Гена встретил его мать — она работала тогда в соседней со школой библиотеке — Илья опять махнул на какую-то стройку, заоч­ но учится на третьем курсе литературного факультета и пишет очерки... Да и Гена, в общем, не отстает — вот-вот должен получить майора... Простодушный отец Ириши, как-то подвыпив, признался Илье, что мать Екатерины Тимофеевны была неграмотной и, следовательно, не мо­ гла обожать Достоевского, а мужу Екатерины Тимофеевны, его огцу, было в семнадцатом году лишь девять лет, и он едва ли сумел окончить кадетский корпус... «Мой дед-то, отец матери, признался он, всю жизнь швейцаром простоял... А впрочем,“ испуганно добавил он, кто его знает...— и попросил: — Ты только матери не говори» Илья поступил жестоко — все, изображая в лицах бабку, Иришу и отца рассказал Гене. Вскоре отец Иридии умер от инфаркта, а ее мать, которую Екатерина Тимофеевна не выносила, уехала на Север и вышла Эх какой все-таки Гена был мальчишка! Настоящий инфантил! Впрочем, он уже остыл, перегорел, отвык от Ириши, но Ириша неожи­ данно приехала к нему в часть, заявила, что безумно соскучилась... Так и Катька родилась. И вот теперь у Гены ни Ириши, ни Катьки.