Сибирские огни, № 2 - 1983

— По-прежнему. — Я беседовала и советовалась сейчас с Серафимой Васильевной, Она очень неглупый человек и неплохого воспитания, так она была просто поражена его поведением. Он портит ребенка! У него плебейские под­ ходы! — У меня уже сил нет. Ирише очень хочется закурить, и в сумочке у нее сигареты, но она боится бабки, скрывает от нее который год, что курит. Когда-то она так­ же скрывала, что влюблена в Илью, а бабушка его не переносила, на­ зывала хамом и подлецом. «Это не твой круг, Ирина»,— презрительно выносила она приговор Илье. Сначала она так же оценила и Гену, но потом, когда институт был окончен, а жениха не было и подружки при­ несли весть, что Гена уже старший лейтенант, бабушка заставила к нему поехать. Так появилась Катька... Это уж потом Екатерина Тимофеевна разочаровалась в нем и те­ перь заявляет: — Мне на твоего Гену наплевать с верхней полки! Он искалечит ребенка, причем одаренного ребенка! Она сегодня, представь себе, при­ несла мне рисунок, сейчас я тебе его покажу.— Екатерина Тимофеевна берет с крышки пианино листочек.— Вот, видишь, море, кораблик; она мне и говорит: «Вот, бабуленька, я нарисовала на листочке и подписала в уголочке». Понимаешь, ребенок рифмует! Я сколько раз, кстати, про­ сила,— добавляет Екатерина Тимофеевна, впившись взглядом в рису­ нок,— пусть твой Гена сделает рамочки, такие рисунки должны укра­ шать стены!.. Вечером Гена, придя с работы, сняв шинель, умывшись и поужинав яичницей с помидорами, подозвал к себе дочку Катю. — Ну,, что за последний день моя дочь сделала полезного? — поин­ тересовался он. — Я четверку получила в музыкальной школе.— Катя гордо улыб­ нулась. «Солнечный круг, небо вокруг»,— мурлыкала Ирина, моя посуду. — Так. Четверка —это неплохо. А что еще ты сделала? — Я рисовала. — Тоже хорошо, но сейчас, давай-ка, дочка, помоги маме, иди высти­ рай свои носочки, они со вчерашнего вечера лежат в углу. Катюша лукаво блеснула темными круглыми глазками и сооб­ щила: — А бабуленька говорит, что мне нельзя портить руки, потому что я буду учиться в консерватории! — Музыку сочинять —прекрасно,— сказал Гена,—но сейчас, моя дорогая, иди стирать! Понятно? Помоги матери —и в постель. — А бабушка говорит,— Катюша скосила глазки и тапочкой ковы­ ряла плинтус,— она меня переведет в десятую школу, где Инна учится из бабулиного подъезда... —- Что?— Гена повернулся к Ирише, которая побледнела, стря воз­ ле раковины с посудой, сжалась, съежилась, готовая, казалось, превра­ титься в чашку или ложку. — Нет, что это такое?! — Да! — Катя подняла глаза и посмотрела торжествующе.—И я буду жить у бабушки! — Иди стирай! — посуровел Гена.— Кому сказано?! — Я скажу бабуленьке,— зарыдала Катя,— как ты на меня кри­ чишь! И что мучишь меня! Ты —плохой! Ирочка кинулась успокоить дочь и ударилась об угол стола. — Оставь ее, Ира,— приказал Гена,—пусть сама придет в себя! Ириша потерла ушибленный бок и снова занялась мытьем посуды. Катюша рыдала так громко, что ее не мог заглушить даже рев мотоцикла за окном. Она захлебывалась плачем и мотала растрепанной головой.