Сибирские огни, № 2 - 1983

на троих в подворотне, а юбилейный стол украшают рублевой «бормотухой». Ежу яс­ но, это «вино» прямо-таки предназначено и ценою и качеством для распивания в под­ воротне! И учить пить культурно эту жид­ кость невозможно, поскольку бессмыслен­ но. Пока она, эта «бормотуха», есть, ее будут пить без правил хорошего тона и весьма неумеренно. Не только и не столько надо бороться с дымом, сколько с огнем, и уж особенно нужно бороться с причинами пожара! Несомненно, пьянство —пережиток в соз­ нании пьющих людей, но это еще больший пережиток в сознании трезвых людей, на- воднящих торговую сеть доступными хими­ ческими напитками типа «бормотухи», ко­ торая никакому веселью, радости, обще­ нию (аргументы поборников культурной выпивки) — не служит, а служит только болезни. Вот где пережиток прошлого в сознании!.. Заключая эти заметки, хочется в одном поддержать авторов повестей — в их вни­ мании к острой проблеме, в их непримири­ мости к этому болезненному злу, которым поражено общество. АЛЕКСАНДР ВАШУРИН Баир Дугаров. Городские облака. Бурятское кн. иэд-во, 1981. Лирическому герою этого сборника не­ сколько за тридцать, но еще близко детст­ во, с которым «время совсем прощаться», но которое еще наполняет почти каждое стихотворение, почти каждый поэтический образ. И, пожалуй, от инфантилизма спа­ сает этого лирического героя только инто­ нация. Порой ироничная, порой раздумчи­ вая, с легкой грустью, но лишенная, к сча­ стью, сентиментальности, на которую так легко скатиться при взгляде на такое ми­ лое, безмятежное детство. Не давно ль несмышленым мальчишкой открывал на земле чудеса, н росинка на солнце, как вспышка, озаряла восторгом глаза. Только как же все это случилось, то ли возраста бремя на мне. Мне однажды печально открылось: повторяется все на земле. Герой стихов Б. Дугарова —человек наб­ людательный, любопытный, неравнодушный ко всему, что его окружает. Он вправе зая­ вить: «Понимаю собак я й птиц понимаю, ну а больше всего лошадей». Он считает себя правомочным и защитить, и обвинить, и задать вопрос. Поскольку, полагая себя защитником природы, он полагает себя и поборником добра. Не всегда эта доста­ точно умозрительная позиция побуждает героя только рисовать внешнее, он идет глубже: «Но чем его страшнее ярость, тем больше толпится зевак» (это о тигре, в клетке зоопарка). И попыткой проникнуть в суть явления продиктован вывод: «По­ чему-то они (звери.— Н. 3.) не выносят че­ ловеческий пристальный взор». Это попыт­ ка понять нравственную связь между че­ ловеком и живой природой, она являет героя не только сторонним наблюдателем, а еще и частицей живой природы. Я на себе за свой бегущий век осознаю как явь с оттенком чуда: мир окружающий и человек — как сообщающихся два сосуда. Стихи Баира Дугарова спокойны, но с оттенком удивления. И это удивление — одна из их примечательных сторон, посколь­ ку пока человек способен удивляться, у не­ го есть возможность роста, открытия мира, познания. Автор ставит рядом человека и синицу, траву и автомобиль: «Трава прохладой ды­ шит от гор и до низин. Но кто траву услы­ шит под гул автомашин». Он радуется ав­ тографу Таля и всматривается в картины Куинджи. Дым с земных крыш подымается у него во Вселенную, а листья деревьев го­ ворят «на языке созвездья Ориона». Иногда, к сожалению слишком редко, в стихах Б. Дугарова драгоценным камушком сверкнет образ с оттенком бурятского на­ ционального колорита. «Знаешь, я вспом­ нил, что нынешний месяц —Месяц Высокой Зеленой Травы». И остается только пожа­ леть, что поэт редко обращается к нацио­ нальным мотивам, краскам, мелодике, ко­ торые бы, возможно, обогатили его стихи. Вызывает досаду, что в этом, в целом удачном, сборнике довольно часто встреча­ ются языковые небрежности. Здесь, дума­ ется, и автору, и редактору стоило про­ явить больше требовательности. Ведь как огорчительно спотыкаться на подобных, на­ пример, вещах: «под тик часов» (вероятно, речь идет о тиканье), «возраст мой пере­ ходной», «что крещенье городское приго­ дилось для меня», «в возраст, где я стал со­ бой», «Спешит. Блестит. Шумит. Столпо- творенье», «и город не объездил в пятый раз», «я пил, глаза зажмурив, газировку... в обкусанном детишками стакане», «и стру­ ей из-под крана хлестал горожанина, впав­ шего в детство», «жизнь его одарила пером и невестой с машиной впридачу». И пере­ чень этот можно продолжать и продол­ жать... Небрежности есть даже в лучшем сти­ хотворном цикле «Траурные восьмисти­ шия». Цикл состоит из шести хорошо на­ писанных стихотворений, глубоко прочув­ ствованных, серьезных. Поэт сумел рамки личного горя раздвинуть до широких обоб­ щений, общечеловеческих философских раз­ думий. Но... первое стихотворение состоит из трех строк. Третье — из четырнадцати. Спрашивается, почему это называется «восьмистишия»? Эти досадные небрежности не позволя­ ют погрузиться полностью в стихи, как это должно быть, но думается, что в следую­ щих своих работах Б. Дугаров обратит на подобные вещи внимание и его лирический герой, «вглядываясь в небеса ночные», смо­ жет донести до читателя свои умозаключе­ ния в более чеканной форме. Н. ЗАКУСИНА Роман Николае*. Алакет из рода Быка. Ис­ торическая повесть. Кемеровское кн. изд-во, 1982. Алакет... Столь непривычное уху совре­ менного сибиряка имя выплывает из дали