Сибирские огни, № 2 - 1983

Хватает и голосов «снизу!». Непосредствен­ ные участники вынужденных авралов и штурмов с такой же решительностью высту­ пают против подобного героизма, которым приходится латать прорехи в чьей-то недоб­ росовестной, недоброкачественной работе. Вопрос, как видим, назрел. Безоглядные абсолютизация и поэтизация аврала, игно­ рирующие причины, его порождающие, ус­ тупают место трезвому и глубокому ос­ мыслению необходимости героического по­ ступка и тех условий, которые ведут к возникновению экстремальных ситуаций. Так в чем же писатели, отражающие жизнь современной Сибири, усматривают истоки «подвига из-за форсунки»? Отчего, когда, казалось бы, не надо быть инжене­ ром или экономистом, чтобы уяснить, как нынче, в эпоху НТР, важны и четкая орга­ низация труда, и ритмичность, и взаимо­ связь всех звеньев производственного про­ цесса, — отчего тогда этот вопрос с такой остротой стоит на повестке дня? А дело, думается, в том, что сталкиваются не про­ сто различные подходы к одним и тем же явлениям действительности, не только про­ тивоположные принципы деловой жизни, а еще и разные психологии. Иннокентий Беломестное в «Караване» рассказывает о некоем Тябине, руководи­ теле пятидесятых годов, исповедовавшем волюнтаризм, партизанщину, победу любой ценой. Деятельность Тябина разворачива­ лась в послевоенные годы, и действовал он вполне в духе того сложного и тяжелого времени: брал на себя неимоверные обяза­ тельства и выжимал из людей все, чтобы их выполнить, чем снискал себе славу от­ личного командира производства, которому любое задание по плечу. Тябин был типич­ ным представителем и в то же время про­ дуктом своего времени, времени, когда голый энтузиазм, жертвование собой, а часто и жертвование другими, покрывали все остальное: и техническую отсталость, и материальные нехватки, и пренебрежение технологией производства... В условиях раз­ рушенного войной хозяйства, которое в крат­ чайшие сроки необходимо было восстано­ вить, такой подход был, разумеется, вынуж­ денным, однако в силу своей, повсеместной распространенности и немалого времени, в течение которого он действовал, он выра­ батывал определенное мировоззрение, опре­ деленное отношение к работе и составлял Соответствующее мнение о способах хозяй­ ствования как у руководителей, так и ис­ полнителей. Решительное, не терпящее воз­ ражений и отлагательств «давай!» стало дви-- жущей силой и знаменем этого подхода к делу, этой, прямо скажем,^ порочной в со­ временных условиях деловой практики. «Да­ вай!» уважалось и поощрялось и, в конеч­ ном счете, внедрялось в сознание и психо­ логию трудящихся как едва ли не один из важнейших принципов социалистического строительства. А переориентировывать вы­ работанный долгим и упорным внушением стереотип мышления всерда трудно, ибо он успевает прорасти глубокими метастазами, и хирургические операции по его ликвида­ ции не дают желаемого результата. Своеобразие конфликта романа И. Вино­ градова «Плотина», например, в том как раз и состоит, что и здесь традиционное «гаьзй» (на сей раз требование досрочного пуска ГЭС) входит в противоречие с но­ выми условиями и, как следствие, с нрав­ ственными принципами строителей. Строи­ тели, в конце концов, принимают повышен­ ные обязательства, но учитывают теперь не привычное «лечь костьми» ради выполне­ ния задания, а неиспользованные резервы на всех участках своего сложного производ­ ства, улучшение технологии и организации труда. Ну, а энтузиазм, вдохновение мыс­ лятся само по себе разумеющимися, как один из дополнительных компонентов не­ использованных ресурсов. Однако принятый рабочий ритм надо еще суметь утвердить в коллективе, а это го­ раздо труднее, поскольку срабатывает при­ вычка к тому, «чтобы обязательно было трудно». И эти запланированные в сознании трудности, в основном, опять же склады­ ваются из пустяков. Так из-за сущей мелочи (по недосмотру заклинило заслонку водово­ да) в романе «Плотина» чуть не срывается пуск первого агрегата. Конечно, в масшта­ бе того стратегического наступления, кото­ рое ведут гидростроители, сам по себе каж­ дый пустяк незаметен, но, накапливаясь, эти мелочи «обязательно потом прорываются как при паводке». Паводок мелких неурядиц в «Плотине» оборачивается самым настоящим, невиданно бурным весенним паводком, к которому, как нм готовились, гидростроители оказались не готовыми. И ребром ставится в романе «Плотина» вопрос, обычно це вызывающий сомнений в произведениях о героических преобразова­ телях Сибири, вопрос, на который героям И. Виноградова чрезвычайно трудно отве­ тить: кто главный виновник случившегося —- человек или стихия? «Как хорошо бы — только стихия, — читаем в романе, — ее непредсказуемость и неуправляемость. Тогда все сразу бы заняло свои понятные места: уникальная Река преподнесла людям уникальный паво­ док. На целую неделю раньше предсказан­ ных сроков растопило солнце окрестные ледники и произвело этот досрочный пуск большой воды». Однако люди, возводящие гидроэлектро­ станцию в Сиреневом логу, с высокой тре­ бовательностью относятся к себе и не со­ блазняются возможностью свалить все на матушку-природу. «Самое удобное — со­ слаться на природу, на сложные условия,— говорит один из героев «Плотины» инже­ нер Варламов.— В сельском хозяйстве они мешают собирать урожай, на Стройке — строить. Но, товарищи дорогие, всегда были и будут дожди, всегда были и будут па­ водки, однако и во время дождей нельзя бросить в поле урожай, и во время павод­ ков надо продолжать строить». И тот же Варламов высказывает мысль о том, что нельзя жить на авось, нельзя жить на пре­ деле! Казалось бы, на все сто процентов спра­ ведливое замечание, но какую бурную по­ лемику, какую резкую стычку мнений оно вызывает и у героев «Плотины», и у геро­ ев романа К. Лагунова «Больно берег крут», где отношение к пределу возможного стано­ вится одной из важнейших проблем. Не 'будет, вероятно, на этот счет однозначного мнения и у читателей. В самом деле, на первый взгляд, можно