Сибирские огни, № 2 - 1983

жена «Нина съехала с проселка, с пробитой колеи, с ровной семейной дороги не некую призрачную романтическую тропу, возже­ лала сладкой жизни и покинула Павла». Что ж, конфликт очень злободневный. Се­ мейная разобщенность строителей, изыска-, телей, моряков, буровиков, связанная со спецификой профессии, зачастую и в самом деле приводит к драматическому разладу в личной жизни. И добротное ху­ дожественное исследование, посвященное этой проблеме, можно только приветство­ вать. А именно такого рода исследование вправе был ожидать читатель от новой по­ вести В. Поволяева — литератора, много сил, энергии и таланта отдавшего художе­ ственному освоению Сибири, характеров людей, ее населяющих и преобразующих, побывавшего в самых горячих точках это­ го гигантского края и знающего его забо­ ты и проблемы не понаслышке, не из вто­ рых и третьих рук. К глубокому сожалению, подобного ис­ следования не получилось. Мы становимся свидетелями ряда романтических и не очень романтических приключений, проис­ шедших с Гуровым после ухода жены, ря­ да сменяющихся, соответственно очередно­ му приключению, состояний героев, точнее — опять же Гурова, поскольку о бывшей его половине узнать удается очень немно­ го: красива, муж прозвал ее «Нинка-кар- тинка» и ей «осточертело жить в таежной деревушке», а потому она без труда под­ далась уговорам подружки, расписавшей ей, какая райская жизнь у стюардесс. Состояния и переживания Гурова более разнообразны и автором более развернуты; на них-то, собственно, и держится повесть. А события разворачиваются так. Гуров берет отгулы и бросается искать Нину, без которой ему и жизнь не мила. На пути своих поисков он и с неким бичом стал­ кивается, и драку в ресторане затевает, многое с ним случается, пока, наконец, не попадает он в постель к статной офици­ антке. От нее заслуживает он комплимент, что «сильный мужчина» и успокаивается, подведя под, прямо скажем, неожиданно завершившиеся поиски дорогой жены сле­ дующую философскую базу: «Изменив Нине, он никогда больше нр будет искать ее. И вообще... Этого потребовали обстоятель­ ства, само движение времени». И кончает­ ся повесть «Долгий заход солнца» тем, что Гуров забывает свою «Нинку-картинку» и вместе с новой пассией отбываёт в тайгу, чтобы вдвоем переждать страшную сибир­ скую зиму с «лешачьим хохотом, с воем ме­ телей и щелканьем звероватых морозов». Как видим, семейно-бытовой конфликт в среде современных преобразователей Сиби­ ри, взятый В. Поволяевым для художест­ венного осмысления, решается все в том же псевдвромантическом ключе, что' и про­ изводственный, когда более важным ста­ новится фон, антураж, экзотическая! под­ робность, нежели психологическая углуб­ ленность в характер и судьбу героев. И читая многие произведения художест­ венной прозы о сегодняшней Сибири, не­ вольно ловишь себя на мысли, что все эти отчаюги Июфера, суперменистые буровики, колоритные, со смаком изображенные бичи и глянцевые стюардессы есть не что иное, как детали, •штрихи, красочные подробно­ сти рекламно-туристского проспекта, вы­ даваемого столичному обывателю за нату­ ральную Сибирь. У Николая Самохина есть рассказ «Толь­ ко правда». Двое из крупного- сибирского города едут к южному морю. В вагоне они слышат, как один из пассажиров бессовест­ но врет о Сибири, рассказывая всякие не­ былицы, и про себя клянутся говорить о родном крае только правду. Но, оказыва­ ется, правде этой не так-то просто пробить себе дорогу. Двум сибирякам, отчаявшим­ ся честно поведать о своем городе, начи­ нают верить только тогда, когда они пуска­ ются традиционно нагонять страху про жуткие морозы, страшную глушь и дикость и, разумеется, медведей, которые букваль­ но в окна заглядывают, не давая чаю на­ питься. Картина, нарисованная Н. Самохиным, не так уж далека от истины. Разумеется, все мы читаем газеты, слушаем радио, смотрим телевизор, словом, впитываем ре­ гулярно поток вполне объективной инфор­ мации и умом, конечно, прекрасно понймз- ем, что сегодняшняя Сибирь по уровню ци­ вилизации едва ли уступает (а во многом и превосходит) старые, обжитые районы страны. Однако инерция 1иного представле­ ния о Сибири, кондового ее стереотипа с традиционными «лютоморозными» страстя­ ми, с «дичинкой» довольно цепко держится в памяти людей, никогда не видевших этого края. И разрушается созданный в незапа­ мятные времена миф долго, трудно, не сдаваясь даже перед всеобъемлющей инфор­ мационной осведомленностью. И виноваты тут не только соответствующие слухи и байки, но и, как ни странно, как ни пе­ чально, — музы: театр, кино, телевидение и литература. Они-то зачастую и формиру­ ют образ Сибири именно таким, пусть да­ леким от истины, но зато вполне соответ­ ствующим вкусам потребителя от искус­ ства и литературы. Отсюда не случайно в некоторых «сибир- • ских» произведениях такое обилие дикой экзотики, а точнее и проще говоря — «си- бирятины», которая буквально подавляет читателя. Косяками ходят по страницам иных повестей медведи, а уж медвежьи истории выдаются одна страшнее другой. Впрочем, медведи — это, как говорится, еще семечки, дань традиции. Вас, «на пол­ ном серьезе», могут уверить, что городскую собаку никак нельзя ^пускать в тайгу, по­ скольку «ее под первым же кустом какой- нибудь доходяга заяц и смолотит. За ми­ лую душу умнёт и косточек не оставит». Но и это не самое поразительное. Одним зверьем, даже таким диковинным, как зай- цы-собакоеды, нынче, пожалуй, и самого глухого обывателя не шибко удивишь. Ду­ ха времени не хватает. И тогда появляются леденящие душу современные легенды, где страсти достигают такого накала, что и не­ робкого читателя начинают мучить по но­ чам кошмары, зато от примет времени пря­ мо-таки глаза колет. Вот одна из таких легенд: «Он вспомнил, как в начале сезона, зим­ ник едва стал, один шофер, Иваньков его фамилия, поспешил в Тюмень по срочной надобности. По дороге лопнул скат — рва- ■ нул с такой силой, что даже бывалые шо­ феры потом затылки чесали — лохмотья