Сибирские огни, № 2 - 1983

создавался в течение, пятнадцати лет. Иначе и быть не могло,— писателю потребовался запас впечатлений от Западной Европы, ранее известной ему только по книгам. Пе­ реселившись в Москву, Сергей Венедикто­ вич распрощался и с курортом Боровое. На лечение он стал ездить в Карловы Вары. Много раз бывал в Златой Праге и по де­ лам Союза писателей СССР, приобрел там друзей. Знакомство с этой страной и помог­ ло ему с должной художественной яркостью написать ту значительную часть романа, где действие переносится еще в буржуазную Чехословакию, куда возвратились участни­ ки известногб мятежа и колчаковской аван­ тюры. Пещеру возле озера Боровое теперь писателю заменил Дом творчества Литфон­ да в Ялте. После каждого отпуска, прове­ денного на берегу Черного моря, писатель возвращался все с новыми и новыми частя­ ми романа, в котором столкнулись слож­ ные судьбы сторонников материалистической и идеалистической идеологий. Три романиста эпического склада дарова­ ния. на наших глазах открыли читателям Сибирь в широких полотнах суриковских красок. Георгий Марков запечатлел приро­ ду, быт, неповторимые деяния современных природознатцев и землепроходцев Западной Сибири, в особенности Среднего ' Приобья; Константин Седых дал панораму жизни за­ байкальского казачества в годы борьбы за власть Советов; Сергей Сартаков отобразил размах революционного движения и красо­ ту труда на берегах Енисея и в Присаяиье. В его «Философском камне» так же, как и в «Хребтах Саянских» мысли героев и их диалоги обращаются к создателю марксист­ ской партии нового типа, к стратегу про­ летарской революции, и литературовед Ан. Дремов, кстати, тоже сибиряк, в своей книге «Сергей Сартаков» («Советский пи- -сатель», 1975) раздел, посвященный этому роману, закончил словами: «Философский камень» — выход на прямую дорогу к ле­ нинской теме». Между тем параллельная тропка уже не первый год вела писателя к этой дороге: в издательстве «Молодая гвардия» у него в 1967 году вышла небольшая книга расска­ зов «Первая встреча». Открылась книга последней, прощальной встречей Ильича со смертельно больным другом по революционной борьбе Анатоли­ ем Ванеевым. В тюремном вагоне, прицеп­ ленном к сибирскому поезду, Анатолий р его друзья пели пророчески-грозную пес­ ню: Если ж погибнуть придется В тюрьмах и шахтах сырых — Дело всегда отзовется На поколеньях живых. И дело отозвалось, в частности, в горя­ чем сердце товарища Иннокентия, как в партийных кругах звали отважного под­ польщика Иосифа Дубровинского. Вот его- то первая встреча с Ильичей в грозовую осень 1905 года и послужила названием книги. Но есть в этой книге и еще одна дол­ гожданная первая встреча — видного чехо­ словацкого политического деятелей Богуми- ра Шмераля с Лениным в Кремле. Выход на прямую дорогу к больцюй, чрезвычайно ответственной и наитруднейшей ленинской теме состоялся. В шестидесятых годах вся страна готови­ лась к столетию со дня рождения Владими­ ра Ильича. Подготовке к знаменательной дате было посвящено и собрание партий­ ного актива творческой интеллигенции Москвы. Выступая там, Сергей Сартаков остановился и на судьбах революционеров, чья жизнь и отважная, полная постоянного риска работа болыпевиков-подполыциков тесно связана с деятельностью создателя партии: — Ведь сотни и сотни пламенных рево­ люционеров, отдавших жизни свои за свобо­ ду и счастье человечества, подчас известны только по фамилиям, скупо упоминаемым в научных трудах историков партии. Хочет­ ся сказать доброе слово Политиздату за поддержку писательской инициативы соз­ дать большую серию художественно-доку­ ментальных произведений именно под этим благородным грифом «Пламенные револю­ ционеры». И Политиздат приступил к созданию важнейшей серии повестей, которые вскоре же приобрели большую популярность. И один из редакторов издательства позво­ нил Сергею Венедиктовичу: — Ну, а вы-то сами, что же?.. Ждем от вас повесть. Конечно же, нужно написать для Полит­ издата. О ком? Ясно, о том, кто ближе к Сибири. В Красноярске писатель каждый день, на­ правляясь к Енисею, переходил улицу Дуб­ ровинского и не мог не задумываться: кем же был человек, имя которого увековечено в городе? И постепенно многое узнал не только о самом Якове Дубровинском, но и о всей его родове. Корни братьев Дубро- винских — в крестьянстве. Их отец Федор Борисович лег в могилу в восемьсот вось­ мидесятом году, когда жестокий неурожай окончательно подрубил и без того захудав­ шее хозяйство. Мать, оставшись с четырьмя малолетками, перебралась в Курск. Там все же легче было шитьем зарабатывать на жизнь семьи и помочь детям получить обра­ зование. И двое Дубровинских с юности связали свою судьбу с революционным движением. Яков, схваченный полицией, был угнан в ссылку на далекую Печору. Бежал оттуда. А после второго ареста был сослан сюда, в Красноярск. И о втором побеге уже не думал только потому, что в большом го­ роде, где много рабочих, с каждым днем крепли ряды большевиков. В 1918 году его избрали председателем городского Совета, А в сложные дни мятежа чехословацкого корпуса он стал во главе одного из отря­ дов, сражавшихся с белогвардейщиной. В бою был взят в плен и расстрелян. Судьба его старшего брата Иосифа пятью годами раньше оборвалась тоже на Енисее. На V съезде партии Иосиф Федорович был избран членом Центрального Комитета. Много лет он работал бок о бок с Лениным. Только многочисленные аресты, тюрьмы да полицейский надзор во время ссылок отры­ вали его от совместной работы с создате­ лем большевистской партии. Ленин любил и ценил товарища Иннокентия, этого пла­ менного рыцаря революционного натиска на твердыни царизма. Вот о нем-то и необходи­ мо написать для Политиздата! Благо, три рассказа о нем уже есть. И он, Иосиф Дуб- ровинский, уже привел к работе над обра