Сибирские огни, № 2 - 1983

сотами и мощной силой сибирских рек. Рвется туда. С детских лет он сроднился с каждым деревом, с каждым цветком и каждой травинкой. Вот огненные жарки, вот кудреватые саранки, вот причудливые венерины башмачки, вот дикие марьины коренья, которые несведущими людьми при­ нимаются за садовые пионы. Ими, в самом деле, нельзя не восхищаться. И это восхи­ щение писатель умеет донести до сердца читателя. «Люблю Сибирь, люблю всегда»,— пишет он в письме энтомологу В. С. Гребенникову, занятому изученнием шмелей под Новоси­ бирском. В многочисленных статьях пи­ сатель уточняет, что особенно любит Ени­ сей, называет его удивительной рекой. И сам задумывается:'за что же он так лю­ бит Сибирь? Не только за то, что она род­ ная, а и за то, что здесь «все масштабно и крупно», что «полная, умная и смелая жизнь» осветила здешние берега, о чем в свое время мечтал А. П. Чехов, глядя на могучий Енисей. «Иногда говорят о каких-то особых си­ бирских характерах,— пишет Сергей Вене­ диктович.— Да, и я утверждаю,— они су­ ществуют. Но не только передаются по наследству. У приезжал из других мест их выковывает здесь сама обстановка. Именно потому, что все здесь в природе наполнено удивительной силой, по-особому сильным становится и человек». И в другом месте: «Равняясь на тот потенциал могущества природных сия, которыми располагает Си­ бирь, человек и сам становится гигантом». И писатель своими книгами ратует за то, чтобы «каждый влюбился в Сибирь». К таким книгам относится трилогия «Бар- бинские повести», удостоенная в 1970 году Государственной премии СССР. Прочитав из этой трилогии первую повесть «Горный ветер», невозможно не проникнуться лю­ бовью к Енисею, где на теплоходе «Родина» плавает матросом Костя Барбин, девятнад­ цатилетний потомственный речник, вырос­ ший уже в послевоенное время. Эта трило­ гия, первоначально опубликованная в журнале «Октябрь»,— о возмужании нового поколения рабочих, чей физический труд уже сливается с трудом интеллектуальным. Костя Барбин небезупречен. Иногда он оступается, но он прислушивается к окру­ жающим и умеет вовремя поправить себя. Он честен, трудолюбив и жизнерадостен. Труд для него — как песня. Драит ли палу­ бу, носит ли груз за спиной, врубается ли, будучи кессонщиком, в каменную твердь Енисея, он неизменно полон кипучего чувст­ ва радости. Он необходим людям, необхо­ дим стране в ее созидательном порыве и устремленности в будущее. Да вот он сам говорит о красоте труда: — Люблю работать! Люблю, когда идешь с грузом! Дыхание у тебя чуть-чуть спира­ ет и сердце постукивает: тук, тук, тук! А мускулы становятся твердые, неподатли­ вые. Внутри же, в душе всегда звучит ка­ кая-нибудь веселая песенка. Первый куль несешь, все еще ты как будто скованный, плечи тебе жжет, поясницу тянет, шею режет. А разомнешься — тела своего со­ вершенно не чувствуешь. Будто... в ушах веселая песенка. А когда работаешь не один и бригада дружная, тогда особый задор. Не отстать, обогнать, красивее принять груз, с ним красиво пройти и красиво сбросить. Тут бывает большая разница, можно ска­ зать, свое художество. Повесть «Горный ветер», на мой взгляд, самая поэтическая и живописная из всех книг Сергея Сартакова. Описание удиви­ тельно красивых берегов Енисея гармонич­ но сливается с настроением героя, с его ду­ шевным состоянием. Какой же он, горный ветер саянских Столбов? О нем говорит Маша, верная спутница Кости: — Горный ветер люблю. Какой он неж­ ный и чистый, светлый, словно родник. Ниг­ де не бывает такого: ни в степи, ни в лесу, даже над рекой. Мне всегда кажется: гор­ ный ветер —он, это как живая вода в сказ­ ках, обновляет человека. Своим собеседникам Костя восторженно рассказывает о красотах, как рассказывает сам автор: «...нет нигде реки краше Енисея. И при том такой могучести. Не верите мне — почитайте Чехова». И тут не слу­ чайное упоминание великого писателя: Кос­ тя знает и любит родную литературу. За­ вершающая книга трилогии («Медленный гавот») будет написана как бы им самим, уже студентом-заочником Московского строительного института. «В Костю Барбина я много больше, чем в другие книги, вложил самого себя,— вспоминает писатель,— Устами Кости я вы­ сказал свою сыновнюю любовь к Сибири, к доброй для меня красноярской земле и могучему Енисею (Нижнеудинску и Саянам я уже отдал дань своего восхищения в других книгах); через образ Кости, Маши Н их друзей я выразил свое отношение к тому, что значит труд для человека; вместе с Костей я... устанавливал твердый взгляд на нравственные основы нашего социалисти­ ческого общества и угадывал надежных союзников среди современной молодежи, готовой продолжать и развивать дело от­ цов». Но оказалось, что дань Саянам отдана не полностью, и писатель одновременно с «Бар- бинскими повестями» начал создавать ро­ ман «Философский камень», охватывающий два десятилетия народной жизни и борьбы. А замысел этого полотна, вписанного в су­ ровую снежную саянскую раму, возник го­ раздо раньше. Истоки романа" в том таеж­ ном поселке из четырех дворов, в котором прошли юные годы будущего писателя. Зи­ ма на огненном рубеже девятнадцатого и двадцатого годов. Разбитая в прах Красной армией и партизанами, издыхала в снегах, откатываясь на восток, разномастная колча- крвская рать. Один заблудившийся отряд карателей ворвался в поселок и принялся чинить кровавую расправу над ни в чем не повинными женщинами и детьми (мужчины успели укрыться в горах). Вот с этой-то сцены и начинается «Философский камень». И заканчивается роман тоже в саянской тайге, где потерпел аварию пассажирский самолет с основными действующими лица­ ми произведения. Честь спасения пострадав­ ших принадлежит знатоку тайги полковни­ ку Бурмакину (сыну Бурмакина из «Хребтов Саянских»), который в детстве пережил дикую расправу колчаковских ка­ рателей над жителями того крошечного по­ селка. Многоплановый, остросюжетный роман